Все радости жизни

Вечером, едва поужинав, Александр Максимович сел за стол — хотел отобрать главное после первого дня процесса, но не пошло что-то дело. Помаялся, помаялся и, чтобы отвлечься, достал баян, однако и на нем поиграл недолго. Позвонил сыну и расспросил о внуках, потом «гонял слонов» по квартире, несколько раз устраивался поудобнее то в кресле, то на диване, посидев немного, вставал и снова бродил из комнаты в комнату. Так вот бездельничая, к великой своей радости, укрепился в невиновности Белозерова: убедили в этом показания Савельевой и даже Глотовой, да и все поведение подсудимого, его искреннее возмущение неправдой. Незаметно и план на завтрашний день составился, когда, пожалуй, чаша весов и перетянет на одну из сторон. А ежели так, здраво рассудил Александр Максимович, надо пораньше в кровать завалиться и выспаться как следует…

Первым из очевидцев происшествия суд допрашивал Кабакова, человека уже пожилого, обстоятельного.

— Так женщину задавили метрах в ста от моего дома. Я был за оградой с сыном, — начал свидетель тихим размеренным голосом. — Сын стоял спиной к дороге, а я — лицом. Смотрю — по улице какой-то сабантуй идет. Все ряженые — кто пляшет, кто поет. Дошли до третьего переулка и свернули в него. И тут, эко место, трактор несется, и на нем как есть Вовка Белозеров. Смотрю: эко место, трактор попер на людей, прямо в кучу! Когда эта женщина попала под колеса, я сказал сыну, чтобы ехал на мотоцикле и вызывал «скорую» и милицию.

— В каком часу это случилось, не припомните? — спросил судья.

— Так в двенадцатом.

— Скажите, свидетель, кем вам приходится Кашинцева и говорили ли вы ей, что Красикову сбил Белозеров?

— Кашинцева моя сноха. Вообще-то мне показалось, что за рулем был Вовка. Но может, и не он.

— Белозеров и Серегин похожи друг на друга?

— Пошто, эко место? Такого большого сходства нет, но стекла в кабине были грязными, можно и ошибиться.

— Все-таки вы убеждены, что трактор вел Белозеров? — повел допрос прокурор.

— Пошто это? Я же сказал…

— Хорошо. А на предварительном следствии что говорили, помните?

— Так то же и говорил. Сначала мне показалось, что ехал Вовка, а там — кто его знает.

— Больше вопросов к свидетелю не имею, — заявил прокурор Хомутинин.

— Адвокат?

— Свидетель Кабаков, давайте уточним: говорили или нет вы Кашинцевой о том, что трактором управлял Белозеров?

— Никому ничего я не говорил и ей не говорил.

— Почему же она ссылается на вас? И в обвинительном заключении записано: «Свидетель Маркова показала: о том, что Белозеров в тот день был за рулем трактора, она слышала от Кашинцевой, а Кашинцева говорила, что Кабаков Петр Савельевич стоял около дома и видел, как проехал Белозеров Владимир…» Выходит, все-таки говорили, если ваши слова записаны в таком важном документе. Вам поверили и потому ссылаются на вас.

Выдержку из обвинительного заключения адвокат процитировал, не случайно: давно уже обратил внимание на слабость этого утверждения. Поначалу удивился: «Ничего себе — убедительное доказательство — из третьих уст!» Позднее решил с него и речь начинать, чтобы сразу создать нужное впечатление, и не утерпел, использовал заранее.

— Ничего я не говорил ей! — в голосе свидетеля раздражение: чего прилип к человеку? — Предположение свое мог высказать.

— Пред-по-ло-жение, — повторил адвокат, — но не умеренность. Кстати, как у вас со зрением?

— Да не похвастаюсь… Седьмой десяток добиваю.

— Последний вопрос: пока вы были за оградой, всадник по улице не проезжал?

— Не-е-т.

— Больше вопросов к свидетелю не имею, — сказал Камаев и облегченно вздохнул.

Он давно привык: что бы ни случилось, сохранять невозмутимость и беспристрастность, но тут не мог скрыть улыбку удовлетворения — прокурор может смело вычеркнуть Кабакова из списка свидетелей обвинения.

Анна Никифоровна перехватила улыбку адвоката и впервые почувствовала в душе облегчение. А Камаев уже снова сосредоточился: вот-вот начнется допрос других очевидцев происшествия, очень важный для исхода дела. Пальцы заскользили по строчкам обвинительного заключения: «Показания свидетелей, гостей свадьбы, о том, что они видели Белозерова верхом на лошади, незадолго до наезда на Красикову, не подтверждаются материалами дела. Красикова сбита в двенадцать — двенадцать десять, а Белозеров проезжал на ферму раньше. Кроме того, свидетель Воробьев показал, что видел всадника накануне, а не двадцать восьмого апреля…»