Все рассказы и повести Роберта Шекли в одной книге

Разумеется, в свете всех этих событий я, как вы понимаете, не слишком расстраивался, когда два года спустя ржавый двухместный "Бьюик-73", за рулем которого сидел пьяный инструктор по подводному плаванию, вылетел с пронзительным визгом на тротуар Приморского бульвара - передняя решетка машины при этом напоминала разверстую пасть хищника, преследующего жертву, - и буквально размазал Говарда по чугунной ограде Южного пляжа.

Нехорошо, конечно, радоваться гибели бывшего родственника, но я радовался. Мне такой прекрасный финал и в голову не приходил! Я даже пожалел, что сам не подумал о такой возможности раньше. Должен признаться: присутствие на похоронах Говарда стало для меня лучшим праздником. Гордиться тут, разумеется, нечем (я и не горжусь), но так уж получилось. Он вечно старался меня унизить, и любить мне его было не за что. Честно говоря, я от души был рад, когда он умер. Но сейчас мне стало интересно, откуда это он явился, запросто проникнув в мой сон?

- Послушай, Говард, - сказал я, - скажи на милость, какого черта тебе надо в моем личном сне?

- Вот смешно, что ты черта поминаешь! - откликнулся Говард и, как всегда, нервно хихикнул. - Я ведь у него и живу. В аду.

- Ну, вообще-то я в этом и не сомневался, - заметил я.

- Ладно, Том, не злись, - сказал Говард с легким раздражением. - Я в аду вовсе не потому, что был так уж плох. Сюда попадают ВСЕ - абсолютно все, кого я когда-либо знал, и большая часть тех, о ком я всего лишь слышал. То есть именно сюда отправляются люди после смерти. И никто здесь это место "адом" не считает! Я употребил это слово только потому, что у нас тут улыбаться не принято. Хотя в целом здесь совсем не так плохо. А наш. управляющий - он просил называть его просто "мистер Смит", но мне кажется, это сам Сатана и есть, - парень вроде бы неплохой и даже весьма образованный.

- Я, например, всегда считал, что дьявол должен быть похож на бизнесмена, - сказал я. - Или на ученого.

- Ну вот ты опять шутишь, Том, - упрекнул меня Говард, - а между прочим, наш "мистер Смит" - критик-искусствовед, специалист по современной культуре.

- Это он вам сказал?

- Видишь ли, только этим я могу объяснить, почему все лучшие рабочие места здесь заняты артистами, писателями, скульпторами, музыкантами, художниками, танцорами. Им и квартиры лучшие достаются, и новые машины.

Мне стало интересно. Как я уже упоминал, я писатель; не то чтобы знаменитый, но и не совсем безвестный. Моя мать всегда говорила, что за мой труд мне воздастся только после смерти; в раю или там, куда попаду. И вот вам пожалуйста - какое-никакое, а доказательство!

- Расскажи-ка поподробнее, - попросил я его.

- Статус человека здесь полностью зависит от его известности при жизни. А Высший Суд возглавляют типы вроде Толстого, Мелвилла, Нижинского, Бетховена. Даже такой неудачник, как По, занимает пост директора крупной промышленной корпорации и получает жалованье, даже когда бездельничает!

- Ей-богу, мне это нравится! - сказал я. - Вот спасибо, что предупредил.

- О, такие, как ты, живут тут припеваючи! - с легкой горечью заметил Говард. - А вот мы, простые смертные, не слишком хорошо.

И мой шурин поведал, что проживает в жалкой развалюхе, занимая одну-единственную комнатенку, где-то в отдаленном пригороде ада, гигантского мегаполиса. А занимается тем - и это единственно возможная для него работа! - что сортирует гравий по размеру и форме. Все, кто при жизни не был сколько-нибудь известен, обречены этим заниматься.

- Ну, по-моему, работа не слишком тяжелая, - заметил я.

- Не тяжелая, верно. Но главное наказание - скука. Мне, правда, выдали телевизор, но принимает он плохо. Единственная программа, на которую я еще как-то могу настроиться, без конца повторяет один и тот же сериал "Я люблю Люси". Еще таким, как я, удается раз в неделю посмотреть бейсбольный матч, но всегда тоже один и тот же - "Филлиз - Ред Сокс", состоявшийся в парке Фенуэй в 1982 году. Я его помню наизусть и буквально по минутам пересказать могу.

- Что ж, Говард, - задумчиво молвил я, - все это действительно ужасно, но помочь я тебе ничем не могу. Увы! Постарайся уж как-то сам себе помочь. А засим желаю тебе удачи. Прощай!

- Погоди! - возопил Говард. - Не просыпайся! Я же свой сигаретный паек за десять лет вперед отдал, чтобы в твой сон попасть! Ты очень даже можешь помочь мне, Том! Да и себе заодно, кстати.

- Что ты хочешь этим сказать, Говард?