Все расследования отца Брауна

– Конечно, здравомыслящий Пэтнем посмеялся надо мной, – снова заговорил полковник, – и стал сомневаться, в своем ли я уме. Я вам расскажу всего три вещи, которые потом случились, а вы судите, кто из нас прав.

Первый случай произошел в индийской деревне, на краю джунглей, за сотни миль от храма и от города, и от тех обычаев и племен. Я проснулся посреди ночи, в полной тьме, и лежал, ни о чем не думая, когда моего горла коснулось что-то тонкое, как волос. Я вздрогнул и, естественно, вспомнил слова в храме. Потом я встал, зажег свет, посмотрел в зеркало и увидел на шее полоску крови.

Второй случай произошел в гостинице, в Порт-Саиде. Я проснулся и почувствовал – нет, иначе не скажешь: воздух жалил меня, как змея. Мучился я долго, бился головой об стену, пока не пробил стекло и, скорее, вывалился, чем упал, в сад. Бедному Пэтнему пришлось заволноваться, когда он нашел меня без чувств в траве. Но я боюсь, что испугало его «состояние моей психики», а не то, что со мной случилось.

Третий случай произошел на Мальте. Мы жили в замке, окна наши выходили на море, оно подступало бы к подоконникам, если бы не белая голая стенка. Снова я проснулся, но было светло. Светила полная луна, когда я подошел к окну, и я увидел бы птичку на башне или парус на горизонте. На самом деле я увидел, что в воздухе кружит сама собой какая-то палка. Она влетела в мое окно и разбила лампу у самой подушки, на которой я только что лежал. Это было странное оружие, такими палицами сражаются многие восточные племена. Но в меня ее метал не человек.

Отец Браун положил на траву недоделанный венок и встал.

– Есть у майора Пэтнема, – спросил он, – восточные диковинки, идолы, оружие? Я хотел бы на них поглядеть.

– Да, есть, хотя он их не особенно любит, – ответил Крэй. – Пойдемте посмотрим.

По пути, в передней, они увидели мисс Уотсон, которая застегивала перчатки, собираясь в церковь, и услышали голос майора, обучавшего повара поварскому искусству. В кабинете хозяина они встретили еще одного человека, который как-то виновато оставил книгу, которую листал.

Крэй вежливо представил его как доктора Омана, но по его изменившемуся лицу Браун догадался, что они – соперники, знает о том Одри или нет. Священник и сам понял его предубеждение и строго сказал себе, что надо любить даже тех, у кого острая бородка, маленькие руки и низкий, хорошо поставленный голос.

По-видимому, Крэя особенно раздражало, что доктор Оман держит молитвенник.

– Вот не знал, что и вы этим увлекаетесь, – резко сказал он.

Оман не обиделся и засмеялся.

– Да, это бы мне больше подошло, – сказал он, кладя руку на большую книгу. – Справочник ядов. Но для церкви он великоват.

– Откуда эти штуки, из Индии? – спросил священник, явно стремившийся переменить тему.

– Из разных мест, – отвечал доктор. – Пэтнем служит давно, был и в Мексике, и в Австралии, и на каких-то островах, где есть людоеды.

– Надеюсь, стряпать он учился не там, – сказал Браун, глядя на странные предметы, висевшие на стене.

Тот, о ком они беседовали, сунул в дверь веселое красное лицо.

– Идем, Крэй! – крикнул он. – Завтрак на столе. А для вас, святош, уже звонят колокола.

Крэй пошел наверх переодеться. Доктор Оман и мисс Уотсон двинулись вниз по улице, и Браун заметил, что врач дважды оглянулся, а потом даже выглянул из-за угла.

«Он там быть не мог… – растерянно подумал священник. – Не в этой же одежде! А может, он побывал там раньше?»

Когда отец Браун общался с людьми, он был чувствителен, как барометр; но сегодня он больше походил на носорога. Ни по каким светским правилам он не мог остаться к завтраку, но он остался, прикрывая свою невоспитанность потоками занятной и ненужной болтовни. Это было тем более странно, что завтракать он не стал. Перед майором и полковником сменялись замысловатые блюда, но он повторял, что сегодня – пост, жевал корку и даже не пил воды, хотя налил полный стакан. Однако говорил он много.

– Вот что! – восклицал он. – Я приготовлю вам салат! Сам я его не ем, но делать умею! Салатные листья у вас есть…

– К сожалению, больше нет ничего, – сказал благодушный майор. – Горчица, уксус и масло исчезли вместе с судком.

– Знаю, знаю, – отвечал Браун. – Этого я всегда боялся. Потому я и ношу с собой судки. Я так люблю салат.

К удивлению остальных, он вынул из кармана перечницу и поставил на стол.

– Не пойму, зачем вору горчица, – продолжал он, извлекая горчицу из другого кармана. – Для горчичника, наверное… А уксус? (И он вынул уксус.) А масло? (И он вынул масло.)

Болтовня его на миг прервалась, когда он поднял глаза и увидел то, чего никто не видел: черная фигура стояла на ярком газоне и глядела в комнату. Пока он глядел на нее, Крэй вставил слово.

– Странный вы человек, – сказал он. – Надо бы послушать ваши проповеди, если они так же занятны, как ваши манеры. – Голос чуть изменился, и его шатнуло назад.

– Проповедь есть и в судке, – серьезно сказал отец Браун. – Вы слышали о вере с горчичное зерно и об елее милости? А что до уксуса, забудет ли солдат того солдата, который…

Полковника шатнуло вперед, и он вцепился в скатерть.