Все расследования отца Брауна

На секунду в комнате воцарилась тягостная тишина. Быть может (так сверхъестественно слово «смерть»), каждый из этих праздных людей заглянул в это мгновение в свою душу и увидел, что она маленькая, как сморщенная горошина. Кто-то, кажется, герцог, сказал с идиотским состраданием богача:

– Не можем ли мы быть чем-нибудь полезны?

– У него был священник, – ответил расстроенный хозяин.

И – словно прозвучала труба Страшного суда – они подумали о таинственном посещении. Несколько весьма неприятных секунд присутствующим казалось, что пятнадцатым лакеем был призрак мертвеца. Неприятно им стало потому, что призраки были для них такой же помехой, как и нищие. Но мысль о серебре вывела их из оцепенения. Полковник отбросил ногою стул и направился к двери.

– Если здесь был пятнадцатый лакей, друзья мои, – сказал он, – значит, этот пятнадцатый и был вором. Немедленно закрыть парадный и черный ходы. Тогда мы и поговорим. Двадцать четыре жемчужины клуба стоят того, чтобы из-за них похлопотать.

Мистер Одли снова как будто заколебался, пристойно ли джентльмену проявлять торопливость. Но, видя, как герцог кинулся вниз по лестнице с энтузиазмом молодости, он последовал за ним, хотя и с большей солидностью.

В эту минуту на веранду вбежал шестой лакей и заявил, что он нашел груду тарелок от рыбы без всяких следов серебра. Вся толпа гостей и прислуги гурьбой скатилась по лестнице и разделилась на два отряда. Большинство рыболовов последовало за хозяином в вестибюль. Полковник Паунд с президентом, вице-президентом и двумя-тремя членами клуба кинулись в коридор, который вел к лакейской, – вероятнее всего, вор бежал именно так. Проходя мимо полутемной гардеробной, они увидели в глубине ее низенькую черную фигурку, стоявшую в тени.

– Эй, послушайте, – крикнул герцог, – здесь проходил кто-нибудь?

Низенький человек не ответил прямо, но просто сказал:

– Может быть, у меня есть то, что вы ищете, джентльмены?

Они остановились, колеблясь и удивляясь, а он скрылся во мраке гардеробной и появился снова, держа в обеих руках груду блестящего серебра, которое и выложил на прилавок спокойно, как приказчик, показывающий образцы. Серебро оказалось дюжиной ножей и вилок странной формы.

– Вы… Вы… – начал окончательно сбитый с толку полковник. Потом, освоившись с полумраком, он заметил две вещи: во-первых, низенький человек был в черной сутане и мало походил на слугу и, во-вторых, окно гардеробной было разбито, точно кто-то поспешно из него выскочил.

– Слишком ценная вещь, чтобы хранить ее в гардеробной, – заметил священник.

– Так вы… вы… значит, это вы украли серебро? – запинаясь, спросил мистер Одли, с недоумением глядя на священника.

– Если я и украл, то, как видите, я его возвращаю, – вежливо ответил отец Браун.

– Но украли не вы? – заметил полковник, вглядываясь в разбитое окно.

– По правде сказать, я не крал его, – сказал священник несколько юмористическим тоном и спокойно уселся на стул.

– Но вы знаете, кто это сделал? – спросил полковник.

– Настоящего его имени я не знаю, – невозмутимо ответил священник. – Но я знаю кое-что о его силе и очень много о его душевных сомнениях. Силу его я ощутил на себе, когда он пытался меня задушить, а о его моральных качествах я узнал, когда он раскаялся[22].

– Скажите пожалуйста, раскаялся! – с надменным смехом воскликнул герцог Честерский.

Отец Браун поднялся и заложил руки за спину.

– Не правда ли, странно, на ваш взгляд, – сказал он, – что вор и бродяга раскаялся, тогда как много богатых людей закоснели в мирской суете и никому от них нет прока? Если вы сомневаетесь в практической пользе раскаяния, вот вам ваши ножи и вилки. Вы «Двенадцать верных рыболовов», и вот ваши серебряные рыбы. Видите, вы все же выловили их. А я – ловец человеков.

– Так вы поймали вора? – хмурясь, спросил полковник.

Отец Браун в упор посмотрел на его недовольное, суровое лицо.

– Да, я поймал его, – сказал он, – поймал невидимым крючком на невидимой леске, такой длинной, что он может уйти на край света и все же вернется, как только я потяну.

Они помолчали. Потом джентльмены удалились обратно на веранду, унося серебро и обсуждая с хозяином странное происшествие. Но суровый полковник по-прежнему сидел боком на барьере, болтая длинными ногами и покусывая кончики темных усов. Наконец он спокойно сказал священнику:

– Вор был неглупый малый, но, думается, я знаю человека поумнее.

– Он умный человек, – ответил отец Браун, – но я не знаю, кого вы считаете умнее.

– Вас, – сказал полковник и коротко рассмеялся. – Будьте спокойны, я не собираюсь сажать вора в тюрьму. Но я дал бы гору серебряных вилок за то, чтобы толком узнать, как вы-то замешались во всю эту кашу и как вам удалось отнять у него серебро. Думается мне, что вы большой хитрец и проведете любого.

Священнику, по-видимому, понравилась грубоватая прямота военного.

– Конечно, полковник, – сказал он, улыбаясь, – я ничего не могу сообщить вам об этом человеке и его частных делах. Но я не вижу причин скрывать от вас внешний ход дела, насколько я сам его понял.