Все расследования отца Брауна

Профессор Опеншоу всегда шумно выходил из себя, когда кто-нибудь называл его спиритуалистом или верующим в спиритуализм. Это не исчерпывало, однако его запаса взрывчатых веществ, ибо он выходил из себя также и в том случае, если кто-нибудь называл его неверующим в спиритуализм. Он гордился тем, что всю свою жизнь посвятил исследованию метафизических феноменов, и тем, что никогда не высказывал ни одного намека по поводу того, действительно ли он считает метафизическими или только феноменальными.

Больше всего на свете профессор любил сидеть в кругу правоверных спиритуалистов и рассказывать – с уничтожающими описаниями, – как он разоблачал медиума за медиумом, раскрывал обман за обманом. Он действительно становился человеком с большими детективными способностями и интуицией, как только устремлял взгляд на объект, а он всегда устремлял взгляд на медиума, как на в высшей степени подозрительный объект.

Профессор Опеншоу – худощавый человек с львиной гривой неопределенного цвета и гипнотическими глазами – беседовал с патером Брауном, своим другом, на пороге отеля, где они провели прошлую ночь и где только что позавтракали. Профессор довольно поздно возвратился после одного из своих крупных экспериментов, как всегда, раздраженный. И сейчас он все еще мыслями был там, на войне, которую вел один, да и к тому же против обеих сторон.

– О, я не говорю о вас, – говорил он. – Вы не верите в это даже и тогда, когда это правда. Но все остальные вечно спрашивают меня, что я пытаюсь доказать. Они, как видно не соображают, что я человек науки. Человек науки ничего не пытается доказать. Он пытается найти то, что само себя докажет.

– Но он еще этого не нашел, – заметил патер Браун.

– Положим, у меня имеются кое-какие выводы, которые не так уж отрицательны, как думает большинство, – ответил профессор после минуты недовольного молчания. – Как бы то ни было, если тут и можно что-то найти, то они ищут «что-то» не там, где нужно. Все носит слишком театральный, слишком показной характер: их блестящая эктоплазма, трубный голос и все остальное, сделанное по образцу старых мелодрам и шаблонных исторических романов о семейном привидении! Я начинаю думать, что если бы вместо исторических романов они занялись историей, то действительно нашли бы что-нибудь… но только не привидения.

– В конце концов, – сказал патер Браун, – привидения – это только появления. Вы, кажется, говорили, что семейные привидения существуют только для соблюдения приличий…

Рассеянный взгляд профессора внезапно остановился и сосредоточился, словно перед ним стоял подозрительный медиум. У профессора был теперь вид человека, ввинтившего в глаз сильное увеличительное стекло. Не то чтобы он считал священника хоть сколько-нибудь похожим на подозрительного медиума, но его поразило, что мысли друга так тесно совпали с его собственными.

– Появления, – пробормотал он. – Как странно, что вы сказали это именно теперь! Чем больше я сталкиваюсь с этим предметом, тем яснее вижу: они проигрывают оттого, что ищут одних только появлений. Вот если бы они хоть немного думали об исчезновениях…

– Да, – сказал патер Браун, – в конце концов в настоящих волшебных сказках не так много говорилось о появлениях знаменитых волшебниц: пробуждение Титании или видение Оберона при лунном свете… Однако существует бесчисленное количество легенд о людях, которые исчезли, были украдены волшебницами. Напали ли вы на след Килмени и Тома Римера?

– Я напал на след обыкновенных современных людей, о которых вы читали в газетах, – ответил Опеншоу. – Можете смотреть на меня сколько угодно, но именно этим я сейчас занимаюсь. Откровенно говоря, я думаю, что многие метафизические появления вполне могут быть объяснены. Что является для меня загадкой, так это исчезновения – в тех случаях, когда они не метафизические. Это люди в газетах, которые исчезают, и которых никогда не находят, – если бы вы знали подробности, как их знаю я… И вот только сегодня утром я получил подтверждение – изумительное письмо от одного старого миссионера, вполне почтенного старика. Сегодня он придет ко мне в контору. Вы, может быть, согласитесь пообедать со мной, и я вам сообщу результаты конфиденциально.

– Благодарю вас, я приду, если только, – сказал патер Браун скромно, – если только не буду украден волшебницами.

Они расстались, и Опеншоу, завернув за угол, направился к небольшой конторе, которую он нанимал по-соседству главным образом для опубликования коротких статей и заметок о метафизических и психологических явлениях, написанных в крайне сухом и агностическом тоне. У него был только один клерк: он сидел за конторкой в передней комнате конторы, подбирал цифры и факты для газетного отчета, и профессор замедлил шаги, чтобы спросить у него, пришел ли м-р Прингль. Не переставая складывать свои цифры, клерк ответил, что нет, и профессор отправился в заднюю комнату, служащую ему кабинетом.