Все расследования отца Брауна

– Послушайте, – сказал он, – я хотел бы… мы все хотели бы, если возможно, позаботиться о ней… о дочери бедного адмирала. Она просила – может, это и вздор, но не стоит ей отказывать. Ей нужно посоветоваться с другом, который сейчас в городе. Это Браун, какой-то отец или пастор. Она дала мне адрес. Я не очень люблю священников, но…

Инспектор кивнул.

– Я их совсем не люблю, но я высоко ценю отца Брауна, – сказал он. – Я видел его в одном интересном деле, когда украли драгоценности. Ему бы стать полисменом, а не священником.

– Чудесно, – сказал секретарь, исчезая. – Пусть он тоже придет к юристам.

Так и вышло, что, когда они поспешно прибыли в соседний город, чтобы встретиться с доктором Стрейкером в конторе, они обнаружили там отца Брауна. Он сидел, положив руки на свой тяжелый зонт, и приятно беседовал с тем компаньоном этой фирмы, который сейчас работал. Доктор Стрейкер тоже прибыл, но, видимо, только что – он аккуратно укладывал перчатки в цилиндр, а цилиндр на столик. Судя по кроткому и круглому лицу священника и тихому смеху седого юриста, с которым он болтал, доктор еще не сообщил им печальное известие.

– Все-таки хороший денек, – говорил отец Браун. – Гроза, похоже, миновала нас. Были большие черные тучи, но я не заметил ни капли дождя.

– Ни капли, – согласился поверенный, поигрывая ручкой; это был третий компаньон, мистер Дайк. – А теперь на небе ни облачка. Прямо праздничный денек. – Он увидел посетителей, положил ручку и встал. – А, Харкер, как дела? Я слышал, адмирала ждут домой.

Тут заговорил Харкер, и голос его глухо разнесся по комнате:

– К несчастью, мы принесли плохую весть. Адмирал Крэвен утонул, не добравшись до дома.

Сам воздух этой конторы изменился, хотя люди не двигались. Они глядели на говорящего, словно шутка застыла у них на устах. Оба повторили «утонул» и взглянули друг на друга, затем – снова на вестника и стали его негромко расспрашивать.

– Когда это случилось? – спросил священник.

– Где его нашли? – спросил юрист.

– Его нашли, – сказал инспектор, – в пруду у берега, недалеко от «Зеленого человека». Он был весь в тине и водорослях, могли не узнать, но доктор Стрейкер… Что такое, отец Браун? Вам нехорошо?

– «Зеленый человек», – сказал отец Браун, содрогнувшись. – Простите… Простите, что я так расстроился…

– Расстроились? – спросил удивленный полисмен. – Чем же еще?

– Наверное, тем, что он в зеленой тине, – сказал священник со слабой улыбкой. И добавил тверже: – Я думал, это морские водоросли.

К этому времени все смотрели на священника, естественно, полагая, что он спятил. И все же больше всего удивил их не он – после мертвого молчания заговорил врач.

Доктор Стрейкер привлекал внимание и внешне: высокий и угловатый, он был одет вполне корректно, но так, как одевались врачи лет семьдесят назад. Сравнительно молодой, он носил длинную темную бороду, расправляя ее поверх жилета, и по контрасту с ней его красивое лицо казалось необычайно бледным. Портило его что-то странное во взгляде – не косинка, но как бы намек на косоглазие. Все заметили это, ибо заговорил он властно, хотя сказал только:

– Раз мы дошли до подробностей, придется уточнить. – И отрешенно добавил: – Адмирал не утонул.

Инспектор повернулся с неожиданной прытью и быстро спросил:

– О чем вы?

– Я только что осмотрел тело, – сказал Стрейкер. – Смерть наступила от удара в сердце узким клинком, вроде стилета. А уж потом, через некоторое время, тело спрятали в пруду.

Отец Браун глядел на Стрейкера так живо, как он редко на кого-либо глядел, и, когда все покинули контору, завел с ним беседу на обратном пути. Их ничто не задержало, кроме довольно формального вопроса о завещании. Нетерпение юного секретаря подогревали профессиональные церемонии юриста. Наконец такт священника (а не власть полисмена) убедил мистера Дайка, что тайну делать не из чего, и он с улыбкой признал, что завещание совершенно заурядно – адмирал оставил все единственной наследнице, и нет никаких причин это скрывать.

Врач и священник медленно шли по дороге из города к усадьбе. Харкер вырвался вперед, стремясь, как всегда, попасть куда-нибудь, но этих двоих больше занимала беседа, чем дорога. Высокий врач довольно загадочным тоном сказал низенькому священнику:

– Что вы об этом думаете, отец Браун?

Отец Браун пристально глянул на него и ответил:

– Видите ли, кое-что я думаю, но трудность в том, что я едва знаю адмирала, хотя хорошо знаком с его дочерью.

– Адмирал, – угрюмо сказал доктор, – из тех, о ком говорят, что у них нет ни единого врага.

– Полагаю, вы хотите сказать, – заметил священник, – что еще о чем-то говорят?

– Это не мое дело, – поспешно и резковато сказал Стрейкер. – Он бывал не в духе. Раз он угрожал подать на меня в суд за одну операцию, но, видимо, передумал. По-моему, он мог обидеть подчиненного.