Все расследования Шерлока Холмса

– Господи, кольцо! Он возвращался за кольцом! Если не удастся выйти на его след, нужно будет ловить его на кольцо. Он клюнет, доктор… Ставлю два к одному, что я поймаю его. Знаете, а я вам благодарен. Если бы не вы, я бы пропустил самое изящное из дел, которые мне приходилось распутывать. Давайте воспользуемся словом из лексикона художников и назовем его этюдом. Этюд в багровых тонах. Убийство багровой нитью вплетается в бесцветный клубок человеческой жизни, и наш долг распутать этот клубок, отделить багровую нить от остальных. Теперь – обедать и на концерт Неруды-Норман. Ее чувство темпа и владение смычком великолепны. Как там звучит эта вещица из Шопена, которую она так восхитительно играет: тра-ла-ла-лира-лира-лэй.

Откинувшись на спинку сиденья кеба, этот детектив-любитель принялся выводить рулады, я же задумался над тем, до чего многосторонним бывает человеческий разум.

Глава V. Кого к нам привело объявление

Утренний променад оказался слишком тяжелым испытанием для моего еще не окрепшего организма, так что ближе к полудню я чувствовал себя как выжатый лимон. Когда Холмс в одиночку отправился на концерт, я лег на диван и попытался задремать. Не получилось. Мой мозг был слишком возбужден всем происшедшим, так что в голову лезли самые необычные мысли и предположения. Стоило мне закрыть глаза, как мне тут же виделось страшное обезьяноподобное лицо убитого мужчины. Это лицо произвело на меня такое жуткое впечатление, что я поневоле начал испытывать чувство благодарности к тому, кто избавил мир от этого субъекта. Если по внешности можно судить о характере человека, то Енох Джей Дреббер из Кливленда был воплощением зла самого порочного характера. Однако я понимал, что законы равны для всех и порочность жертвы не может оправдать убийцу.

Чем больше я думал, тем маловероятнее мне казалось предположение моего друга об отравлении. Я припомнил, как Холмс обнюхивал губы жертвы, наверняка что-то навело его на эту мысль. Но, с другой стороны, если это не отравление, что же тогда послужило причиной смерти? Ведь на теле не было ни ран, ни следов удушения. И кроме того, чьей это кровью был забрызган весь пол? Следов борьбы не наблюдалось, и у жертвы не было оружия, которым он мог бы ранить противника. Я почувствовал, что, пока не будут найдены ответы на все эти вопросы, забыться сном не удастся ни мне, ни Холмсу. Его невозмутимый и самоуверенный вид убедил меня в том, что у него уже имеется версия, объясняющая все эти факты. Но о том, что это за версия, я не имел ни малейшего представления.

Холмс вернулся очень поздно, настолько поздно, что я догадался, что он успел побывать не только на концерте. Ужин был на столе как раз к его приходу.

– Это было восхитительно, – сказал Холмс, садясь за стол. – Помните, что по поводу музыки говорил Дарвин? Человечество научилось музицировать и воспринимать музыку намного раньше, чем говорить. Может быть, именно поэтому она имеет на нас такое воздействие. Очевидно, у нас в душах живут воспоминания о тех далеких временах, когда мир только начинал развиваться.

– Довольно смелое обобщение, – заметил я.

– Если человек хочет толковать процессы, охватывающие природу, его идеи и должны быть такими же всеобъемлющими, как сама природа, – ответил он. – Но что случилось? На вас лица нет. Это происшествие на Брикстон-роуд так расстроило вас?

– Честно говоря, да, – сказал я. – Хотя после Афганистана мои нервы могли бы быть и покрепче. В Майванде у меня на глазах рубили на куски моих товарищей, и то я не терял самообладания.

– Понимаю. Просто дело в том, что покров тайны стимулирует ваше воображение. Когда у вас не работало воображение, вы и не испытывали страха. Вечернюю газету читали?

– Нет.

– В ней довольно подробное описание этого происшествия. Не упомянуто только о том, что когда тело перекладывали на носилки, на пол упало женское обручальное кольцо. И очень хорошо, что они об этом не упомянули.

– Почему?

– Взгляните на это объявление, – сказал он. – Утром, когда мы вышли из дома на Брикстон-роуд, я разослал его во все газеты.

Холмс бросил на стол передо мной газету и указал, куда смотреть. Это было самое первое объявление в рубрике «Находки». «Сегодня утром на Брикстон-роуд, – говорилось в нем, – между таверной «Белый олень» и Холланд-грув было найдено золотое обручальное кольцо. Обращаться на Бейкер-стрит, 221-Б сегодня между 8 и 9 часами вечера. Спросить доктора Ватсона».

– Прошу прощения, что воспользовался вашим именем, – сказал Холмс. – Если бы я указал свое, кто-нибудь из этих болванов мог бы меня узнать и стал совать нос куда не следует.

– Ничего, – ответил я. – Только, если кто-нибудь обратится, кольца-то у меня нет.

– Ошибаетесь, есть, – усмехнулся он и протянул мне кольцо. – Это вполне подойдет. Почти не отличить.

– И кто, по-вашему, должен откликнуться на объявление?

– Человек в коричневом пальто, кто же еще… Наш краснолицый друг в ботинках с квадратными носками. Не придет сам, значит, пришлет помощника.

– Но он может посчитать, что это слишком опасно.