Всё равно будешь моей (СИ)

— Привет, — шепчу в губы.

— Привет, — отвечает он. — Я скучал.

— Я тоже.

Только после того, как губы уже начали гореть, мы выезжаем с парковки.

— Какие планы? Куда едем?

— Исполнять желания.

— А конкретней. У нас не так много времени. Меня сегодня забирает водитель Балкановых. Ужин они какой-то там устраивают.

— Успеем, — только и отвечает он. Рука его по-хозяйски трогает моё колено. — Месячные закончились? — вдруг спрашивает он, и смотрит не на дорогу, а на меня. Я краснею, но положительно киваю.

— Почему напряглась сразу? — смеётся он. — Боишься?

— А вот и не боюсь, — огрызаюсь и показываю ему язык.

— Зря, одуван, меня не боишься. Я так изголодался по тебе, что целиком бы съел.

Я краснею от ушей и до самой шеи. Одно дело во время страсти делать какие-то несвойственные ранее поступки. Другое дело, говорить о них.

— Мне так нравится твоё смущение. Это ещё больше возбуждает.

— Матвей, прекрати. Я сейчас сгорю.

— Хочешь, помогу потушить пожар?

Он останавливает машину, возле какой-то многоэтажки. Место мне не знакомо.

— Смотри, мы сейчас кое-что сделаем с тобой. Я такого тоже раньше не делал.

— Ты меня пугаешь.

— Да не бойся ты. Пошли.

Мы выходим с машины, и направляемся в здание. Лифт. Семнадцатый этаж. Выходим. Я боюсь, и меня потряхивает. Лучше б он сразу сказал, что нас ждёт.

***

Мирослава

Оказывается, мы пришли в фотостудию. Всего-то. А я боялась.

— Мира, познакомься, это Давид. Он будет нас снимать. А это, Джейн, она сделает тебе макияж.

— Приятно познакомится.

Потом были сборы для фотосессии. Мне сделали лёгкий макияж и подкрутили локоны. А ещё, одели очень красиво.

Первый образ, был очень скромный. Платье в пол, туфли. Единственное, на груди был большой вырез.

Поначалу я дико волновалась и стеснялась. Я не умею позировать, и мне кажется, ужасно получаюсь на фото. Но, с Горским, всё всегда просто. Он работал за двоих. Прижимал меня к себе. Обнимал. Целовал. И это всё было при посторонних людях. Мы впервые целовались при ком-то. Это так будоражило и возбуждало.

Следующий образ, был полностью мне противоположен. Колготки сеточкой, сверху их кожаные шорты, и такой же топ. На руки браслеты, а на шею, кожаный ремешок. На ноги высокие сапоги.

В студии каким-то образом появился мотоцикл. И все фото мы делали на неё. Матвей и на руки меня посадил, и на руль. И сзади становился, и спереди.

Несколько кадров, которые мне показал фотограф, повергли меня в шок. Я не могла поверить, что на фото я. Эта дерзкая, раскрепощённая девчонка, не могла быть я. На фото я целую Матвея в шею. Когда? Я не помню, чтобы могла позволить себе такое. Мне, казалось, я всё время была сдержанна и скована. А получается, мне всё это казалось. Матвей опять раскрывает во мне всё самое лучшее.

Последний образ был странным. После сексуальной байкерши, меня почему-то одевают в обычную белую футболку и шорты. Волосы собирают в высокий хвост.

Когда прихожу в фото зону, Матвей стоит сам возле фотоаппарата. В студии больше нет никого.

— А где все?

— Ушли.

— А как же фотосессия? Кто фотографировать нас будет?

— Мы сами.

Матвей тоже одет в белую футболку и шорты. Только сейчас замечаю, что за моей спиной огромный белый лист, а ещё ведра с краской.

— Что мы делать будем?

— Если помнишь, я вытащил твоё желание, "курс по рисованию". Сейчас мы будем художниками.

Дальше творилось какое-то сумасшествие. Сначала мы с Матвеем рисовали красками на белом холсте. А потом Матвей оставил отпечаток своей руки на моих белых шортах. А я оставила свой отпечаток в области его сердца. Всё это время камера нас фотографировала. У Матвея в руке была специальная кнопка, которую он нажимал.

От холста мы плавно перешли на наши тела. Матвей стащил свою футболку, и попросил, чтобы я что-то нарисовала на его теле. Потом он стащил мою. Я протестовала, боялась, что в любой момент, кто-то может войти. Но, Матвей, успокоил, сказав, что закрылся изнутри.

Когда я осталась в самом лифчике, Горский включил свою фантазию, и начал рисовать на моей груди. Его движения были плавные и мягкие. Потихоньку я возбуждалась. В какой-то момент, я не удержала стон. Тогда Матвей стащил с меня и с себя шорты. Благо, хоть бельё на нас.

Мы были полностью в красках. Мы дурачились и фотографировались. Смеялись, кидались красками. Но всё это время между нами кипела ещё страсть. Когда всё перешло на более высокий амплитудный уровень, я не заметила. Просто Матвей подхватил меня на руки, как обычно, это делает, и опер спиной об наш холст. Его губы жадно рвали мои. Мы хрипели от собственных стонов. Хотелось больше ласки, но руки и всё тело наше в краске.

Тогда Матвей на руках несёт меня в душ. Где мы сначала смываем с себя краску, а дальше сходим с ума. Когда вода выключается, Матвей прижимает меня к запотевшему зеркалу. Оно в душе в полный рост. Не фотостудия, а царство нашего извращения.