Всё равно мы будем

– Не надо. – Он сбросил ее руку и поднялся на ватных ногах. Покачнулся. Теперь ему казалось, что в теле обосновалась только половина его, а вторая половина рядом, слева, пытается протолкнуться и уместиться в одном пространстве с первой, но ее все время выносит наружу. Он собрал все силы и, медленно передвигая свою поломанную конструкцию, побрел в сторону уборной.

– Ты куа? – спросил Сашка, еле ворочая языком. Брови его поползли на лоб и так там и прилипли, словно изумляясь выкрутасам друга. – Выход в друой стороне!

– Мне надо.

В туалете Лео долго пытался собрать свое изображение в зеркале. Лицо состояло будто бы из разных кусков. Глаз был на месте рта, щеку он долго не мог найти, как будто часть лица отрезали, волосы со лба оказались почему-то посередине.

Унитаз был тоже фиолетового цвета, и Лео подумал, что за ним дверь в волшебный мир. Нужно нажать кнопку – дверь откроется, и он выйдет в новую реальность. В бескрайний звенящий космос. И будет ему там хорошо.

Он нажал на кнопку. Полилась вода. Но хорошо ему не стало. С огромным трудом сконцентрировавшись, он нашел ручку двери, крутанул ее и вывалился к Анжеле и Сашке, чуть не сбив их с ног.

– Пошли.

– Тебе плохо? Тебя вырвало? – допытывалась Анжела.

– Мне хорошо, – неприязненно буркнул он. Она не поймет, что он хочет в космос.

Вышли на улицу, которая встретила их вечерним гомоном и яркими красками. По набережной, как обычно летом, фланировали толпы: туда-сюда, туда-сюда, без устали и без остановки. От мельтешения загорелых девушек в разноцветных коротких юбках и шортах и обилия навороченных японских машин, в основном белых, у Лео зарябило в глазах. Анжела и Сашка весело скакали впереди. Лео казалось, что они похожи на мультяшных героев. Две приплюснутые масяни в декорациях этого мира. И декорации-то картонные! И все остальные тоже приплюснутые! И машины ненастоящие… «Это не реальный мир! – вдруг озарило его, и волосы стали дыбом от ужаса. – Куда я попал? Я попал в нарисованный мир. Чё-е-рт… Как я сюда попал? И как выбраться отсюда?»

Они подошли к проезжей части. Лео стоял на обочине и покачивался. Ему казалось, что он стабилен и стоит как влитой, а покачивается все вокруг, потому что теплый летний ветер шевелит картонные дома, картонные машины и нарисованных людей.

Это все не настоящее. Это как павильон на киностудии. Вот интересно, если я сейчас высуну руку, она пройдет через эту машину? Должна. Проткну ее насквозь или пройду через нее, как Нео через поезд, или наоборот, поезд через Нео, или как там было…

– Лео, блин, ты чего застыл? – Анжела потянула его за руку, и он обернулся, недовольно сощурившись.

Вечно она меня куда-то тащит.

И почему, почему они такие счастливые? Неужели не понимают, не видят, что мы попали в матрицу? Что здесь все бумажное. Р-раз – и треснет по шву этот мир, порвется с легким шуршанием, и кинет его чья-то властная рука куда-то в корзину под столом, как ненужный и бесполезный скомканный листок. Ненужное и бесполезное надо выбрасывать. И правильно. О Господи, помоги! – вдруг пронеслось в голове. Как же выбраться? Снова стать нормальным. Стать человеком…

А вдруг я сейчас умру? Меня засосет этот ужасный нереальный мир, и я никогда не буду прежним. Но я же живой! Я один здесь реальный, не рисованный, не мультяшный. Ведь я все чувствую, все понимаю.

Волосы зашевелились, его бросило в жар. Он сглотнул. А ведь и в реальности все кажется реальным. И здесь тоже. В чем же отличие? Они-то, Анжела и Сашка, думают, что все нормально. Надо спросить.

– Анжа, – прохрипел он.

– Да, дорогой? – она почему-то засмеялась. Глаза блестят, рот до ушей. Что смешного, что веселого? Мы в западне!

– Ты это видишь?

– Что? – Она взяла его под руку и прижалась всем телом. – Странный ты сегодня. Неужели обкурился? Там же было-то всего ничего.

– Дура! – он вырвал руку.

Она обиделась. Отошла в сторону.

– Да ладно…забей. – К ней подошел Сашка, приобнял. Она раздраженно повела плечом. И почему Лео вечно кайф ей ломает? Ну почему он не может веселиться как они, по-простому?

– Ты что, не понимаешь? – Голос Лео сорвался на фальцет. – Вы не понимаете? Мы пропали! Нам не выбраться!

– Пей больше, – равнодушно протянул Сашка и сунул ему в руки полуторалитровую бутылку воды.

Лео вдруг почувствовал, что в горле действительно дерет наждаком, и с жадностью сделал несколько глотков.

Когда они с Анжелой доехали до ее квартиры и ввалились, она уже отошла от обид и прижалась к нему игриво:

– Лео? Как ты?

Но он, отстранив ее, сразу прошел в ванную и снова уставился на свое отражение. Он смотрел и смотрел, и так ему хотелось почувствовать снова то самое состояние, когда он – это он. А не набор кусочков, которые иногда выглядят как целое, а иногда как аппликация, кое-как наклеенная пациентом психушки.

Господи! Кто я? – пронесся вопрос, подобный вспышке молнии.

Глаза его, полубезумные, вдруг стали сужаться и через мгновенье превратились в две узкие щелочки. Из зеркала на него смотрел кто-то другой. Какой-то китаец, что ли. Или японец. От ужаса Лео зажмурился и сунул голову под струю холодной воды.