Все решит свадьба (СИ)

— С чего ты взяла?

— Когда он забирал ее, позавчера, на трассе, она нас не представила друг другу или что-то типа того. И когда про него говорила, ограничилась прям парой фраз, не больше. Будто не хочет о нем со мной говорить.

— Не хочет говорить о своем красавчике-брате со свободной и вдруг вернувшейся красавицей-подружкой?

Лиза резко остановилась и схватила Машу за локоть.

— Точно! Он не свободен. Я даже не знаю есть ли кольцо. Я не смотрела.

Маша отцепила Лизину руку и показала пальцем на ее машину. Под дворником лежала записка. Маленький белый прямоугольник.

— Это послание от любящего бумажки начальника всех грузчиков?

Девушки буквально подбежали к машине, Лиза выхватила листок и развернула.

Размашистым круглым почерком было написано:

«Если ты и твоя потаскуха-мать не оставите моего Лешу в покое, я вас убью».

Маша прочитала послание через плечо и сказала.

— А я о тебе многого не знаю, судя по всему.

Лиза стала смотреть по сторонам, вдруг писательница этой красоты была еще где-то поблизости.

— Это долгая история, — пролепетала она.

На улице никого не было, кроме стоящей ровно под балконом Анаит.

Глава 8

В дверь постучали тихо, виновато. Лиза, в джинсах и футболке, будто одетая не для дома, а для выхода на улицу, не торопясь открыла.

— Привет, мама.

Марина нерешительно переступила порог. Лиза неловко взяла ее сумку. Они мешались друг другу и мялись на пороге. На кухне Лиза включила чайник и выставила на стол вазочку с купленным заранее печеньем, повернулась к гарнитуру, стала доставать кружки. За ее спиной мама достала из сумки еще один пакет точно такого же печенья. Сказала:

— Ты же любишь курабье.

Лиза обернулась, увидела две одинаковые кучки и растрогалась.

— Так же как и ты.

Она долго смотрела на мать. Обнять не решалась, но нежность все таки пробежала по телу мурашками. Нежность превратилась в воспоминание о чаепитиях с этим самым печеньем вечерами, на кухне с приглушенным светом. О походах на рынок за новой кофточкой для Лизы, даже если денег в обрез. В песню про три белых коня, которую мама пела, смотря в зимнее окно, каждый раз после первого щедрого снега. В танцы на кухне под радио. Нежность была, но как будто только в воспоминаниях, только в прошлом.

Марина поняла, что дочь все таки не подойдет и сказала:

— Где у тебя курят?

Лиза махнула рукой и повела маму на балкон. Мама, кряхтя, уселась в стул, дочь встала рядом. Смотрела на улицу. Длинная и прямая, она не говорила ничего об этом городе и ее детской жизни в нем. Лиза видела и чувствовала пустоту. Она прервала молчание на пятой затяжке матери. Достала из кармана записку и протянула.

— Я хочу отдать тебе машину.

Марина пробежала глазами, ее брови не двинулись ни на миллиметр.

— Да ничего она не сделает.

Марина сунула записку в карман своих спортивных штанов. Но у Лизы было продолжение:

— Я хочу отдать тебе машину, но не могу. Ничего другого я пока не придумала. На такси разорюсь, а на автобусе неудобно.

Марина потушила сигарету.

— Правда. Она только говорит. Женщину можно понять, от нее муж ушел. Покричит, позлится и все устаканится.

Лиза покачала головой. Она в это не верила, но другого выхода не видела. Заходя обратно в дом, Лиза сказала:

— У меня молодожены сейчас, что называется, возрастная пара. Ему под 50, ей немного за 40. Я с ними работала и подумала, вы с Лешей тоже собираетесь пожениться?

Марина нахмурила брови, а Лиза продолжала:

— У тебя же не было прям свадьбы, да? Ты всегда просто расписывалась, без праздника?

Марина прохрипела:

— Одна была, — она присела на диван и инстинктивно погладила его руками, — Но я больше в это дело ни ногой. Официальщина эта и даром не нужна.

Лиза прислонилась к стене и смотрела на мать сверху вниз.

— Ты его любишь?

Ощущалось, что идет какой-то серьезный разговор. Вроде беседы о пестиках и тычинках в дошкольном возрасте. Или разговор о том, почему у Лизы нет папы и попал ли он в рай (второй класс, после воскресной ярмарки, на которую почти все одноклассники пришли с полной семьей).

Марина чувствовала, что должна собрать всю свою искренность и нерастраченную жизненную мудрость. Она сказала:

— Любила я только твоего папу. С остальными я жила.

— Разве так можно?

Лиза смотрела в глаза матери неотрывно. Это все меньше походило на серьезный разговор и превращалось в нешуточное обвинение.

— Слушай, я зашла просто потому что шла мимо, а ты нервничаешь из-за этой писульки…

— Не надо! Шла мимо и шла бы дальше, раз уж пришла…

Марина сцепила пальцы в замок и грубо спросила:

— Не пойму, тебя что-то беспокоит?

— Я больше не хочу говорить о всякой фигне, — Лиза стала наступать, надвигаться на Марину, — Кто из старых знакомых помер, кто чем заболел и куда поехал. Как живут их дети, внуки и собаки. Надоело! — она ткнула пальцем в мать, — Если и будем говорить, то давай говорить о чем-то серьезном.

Марина вскочила с дивана, будто прежних болей в ногах и не было, она закричала: