Все романы в одном томе

Взгляд этих бледно-голубых, чуть навыкате глаз приводил в замешательство. Холодно вперившись, он взвешивал и оценивал человека не долее пяти секунд. Люди приличные (кавалергарды либо мастера по части поло) могли рассчитывать на гордое, но достаточно вежливое обращение. Все прочие презирались глубоко и органично. Тут даже не имел особого значения имущественный статус – для этого аристократа, а в сущности, заурядного сноба, шушера оставалась шушерой. Конечно, выходцу из состоятельной среды бедность была противна ввиду мерзких привычек низменной голи, но столь же отвращало вульгарное барство. Тратя, пока, правда, лишь в цифрах неоплаченных счетов, огромные суммы на экипировку, сам лейтенант соблюдал режим строжайшего аскетизма. Жесткая норма спиртного и сигарет, узкая раскладушка (с шелковой пижамой), только холодные в любой сезон ванны и т.д. Все во имя спортивной формы и настоящей верховой выездки. Смысл жизни, ее божественную суть и вдохновение, составляли такие святые вещи, как стук копыт по плацу, кентавром несущее седло и пружинящая в руке клюшка для поло. Бирманские европейцы – дряблые, ленивые, развратные алкоголики – вызывали чувство почти физической гадливости. Что касается всяких там общественных обязанностей, такие «фигли-мигли» не стоило замечать. Женщин, этих назойливых сирен, вечно норовящих, отвлекая от поло, заманивать на партию в теннис или кокетливую воркотню за чашкой чая, лейтенант сторонился. Не то чтобы он вовсе не имел дела с женским полом, иногда все же приходилось уступать вскипавшим в молодой голове фантазиям (довольно, надо сказать, всеядным относительно выбора подруг), но скорое брезгливое пресыщение помогало легко и просто рвать путы любовных связей. И подобных оков за два года военной службы в Индии им было сброшено уже около дюжины.

Прошла неделя – даже знакомство с Веррэллом еще не состоялось! Каждое утро и каждый вечер Элизабет с тетушкой, направляясь в клуб или обратно, дефилировали краем плаца и почти всякий раз видели лейтенанта, скакавшего по полю, отрабатывавшего удары с помощью ассистентов-сипаев. Тщетно! Правила приличия, конечно, не позволяли дамам завязать разговор, и разочарование становилось просто невыносимым. Однажды слишком сильно пробитый мяч подкатился чуть ли не к самым их ногам – дамы замерли. Увы, за мячом прибежал сипай, а всадник не двинулся с середины поля.

Следующим утром, выйдя из ворот, миссис Лакерстин слегка замедлила шаг (к услугам рикши она последние дни не прибегала). В центре плаца блестел штыками пропыленный строй полицейских солдат, вытянувшихся перед своим офицером, одетым по-спортивному, без лишнего для смотра индийской шпаны мундира. Обе женщины смотрели куда угодно, кроме Веррэлла, умудряясь в то же время не сводить с него глаз.

– Как это гадко! – неожиданно и непонятно, в какой связи, объявила миссис Лакерстин, но восклицание имело четкий курс. – Как это гадко, что твоему дяде необходимо срочно возвращаться в джунгли.

– Срочно?

– Боюсь, что да. О, совершенно несносный сезон для всех этих лесных дел, такие несносные москиты!

– А нельзя отложить чуть-чуть, хотя бы на неделю?

– Боюсь, никак. Том уже месяц в городе, и фирма не потерпит дальнейшего промедления. Нам с тобой, разумеется, тоже придется ехать. Такая ужасная скука в этих лесах. И эти москиты – кошмар!

Поистине кошмар! Уехать, так и не бросив лейтенанту любезного «как поживаете?»! Однако им определенно придется ехать, раз должен отправиться в лес мистер Лакерстин. Нельзя оставить его без присмотра: греховные соблазны подстерегают мужчин даже в джунглях. Рябь огнем пробежала по штыкам – отряд сипаев перестраивался в колонны по четыре, готовясь покинуть плац. Появились ординарцы с пони и клюшками для поло. Миссис Лакерстин приняла героическое решение.

– Пожалуй, – сказала она, – сегодня мы пойдем напрямик, так утомительно обходить это поле.

И пусть такое «напрямик» сквозь чащу сорняков, мгновенно набивавших в чулки массу колючих семян, грозило порядком изранить ноги! Тетушка храбро ступила в траву и, дерзновенно отбросив маскировку насчет похода в клуб, коршуном устремилась к офицеру, Элизабет за ней. Даже на дыбе у этих великих героинь никто не вырвал бы признания в их намерениях – они лишь сокращали путь. Веррэлл, увидев приближение противниц, чертыхнулся и придержал пони. Теперь от этих мух не отмахнешься! Вот нахальные бабы! Медленно и хмуро он ехал к ним, подстегивая мяч мелкими, точными ударами.

– Доброе утро, мистер Веррэлл! – издалека медовым голоском пропела миссис Лакерстин.

– Доброе утро, – буркнул Веррэлл, мазнув небрежным взглядом какую-то из захолустных тощих куриц.