Все самое важное для жизни я узнал в детском саду

Случалось ли вам, моя посуду, так уронить стакан, что он двадцать раз о раковину ударится — и ни одной щербинки! Случалось ли вам, подойдя после работы к своему автомобилю, вдруг обнаружить, что утром вы забыли выключить фары и теперь аккумулятор сел, но зато вы оставили свою колымагу на возвышении, откуда она — лишь толкни — легко скатывается, а потом с первого раза заводится, и вы, дав полный газ, мчитесь с легким сердцем! Случалось ли вам, выдвиигая ящик письменного стола, полный годами копившегося хлама, в спешке дернуть его на себя так, что еще миг — и он изрыгнет содержимое по всей комнате; но в этот самый миг вы успеваете подставить под ящик колено и прыгаете на одной ноге, пошатываясь и балансируя не хуже великого Дзуккини, — и трюк удается! И еще: избежали неминуемого столкновения на перекрестке; задели стакан с молоком — но тот, провальсировав по столу, все-таки не опрокинулся; забыли вовремя внести вклад в банк, и ваши чеки чуть было не оказались недействительными, но срок оплаты пришелся на выходной, о котором вы совсем забыли, и у вас есть лишний день — вы спасены; у вас в груди обнаружили опухоль — а она оказалась доброкачественной; испугались сердечного приступа — а это всего-навсего живот болел; выбрали правильный, как потом выяснилось, ряд в транспортной пробке — раз в кои-то веки; с первой попытки открыли крючком от вешалки заклинившую дверцу машины, просунув вешалку через боковое окно. И так далее, и так далее, и так далее.

Маленькие чудеса! Изо дня в день они происходят с обычными людьми. Тогда не только не случается самое худшее, но иной раз вообще не происходит ничего особенного, или же просто самая малость удается на славу. Есть благодать в том, когда вдруг минуешь неминуемую напасть — ну разве плохо хотя бы однажды легко отделаться! Есть восторг в том, когда вдруг становится возможным невозможное — ну разве не здорово, хотя бы для разнообразия победить значительно превосходящие силы! Есть тихая радость в том, когда видишь, что с самого утра день задался, хотя был он обычным — просто все шло своим чередом.

Мой дед говорит, что каждый вечер перед сном он благодарит Бога за то, что и в этот день дед ел, но не был съеден. Вот его молитва: «А теперь я отправляюсь на покой. Блаженный покой тех любителей, кому предназначено так много благословений. Благодарю тебя, Господи, за все, что было хорошо! Аминь».

Мы пристрастились к каталогам и рекламным проспектам. Мы — это я и моя жена. С каталогами ведь как бывает: если уж приходят, то все, какие только есть. Особенно осенью — почтовый ящик просто ломится от них. Вечерами, после ужина, мы с женой садимся у камина и добросовестно перелистываем все каталоги, изумляясь обилию красивых и нужных вещей, которых у нас нет и о существовании которых мы даже не подозревали. Вот так же в былые дни от каждого нового каталога «Сиэрс» разгоралось пламя желания приобретать еще и еще.

Жена спросила, чего у меня нет из того, что хочется по-настоящему. Я назвал

не все, что пришло на ум, и когда мысленно отбросил всякую смехотворную ерунду, предназначенную для удовлетворения жадности, чревоугодия и сладострастия, то настроился на более серьезный лад. Итак:

Мне бы хотелось хотя бы один день смотреть на мир другими глазами, побыть в шкуре другого человека.

Мне бы хотелось, чтобы вернулось одно счастливое для меня летнее утро 1984 года.

Мне бы хотелось в совершенстве владеть десятью иностранными языками, чтобы оценить дух и юмор других народов.

Мне бы хотелось побеседовать с Сократом и посмотреть, как Микеланджело ваял своего «Давида».

И так далее, и тому подобное. Увлекшись разговором, мы засиживаемся до глубокой ночи. А ведь ни один рекламный проспект не возбудит таких желаний, ибо рождены они воображением и тоской по недосягаемому и хранятся в тех же уголках души, откуда появляются сны и мечты.

Ну а больше всего — больше всего мне бы хотелось, чтобы был жив мой дед. Оба моих деда для меня — загадка. Деда по отцу в 1919 году застрелили в техасской пивной. В том же году пропал без вести и дед по матери: однажды утром он пошел на работу — и не вернулся. Как и почему это случилось — я до сих пор не знаю, а те, кто знает, молчат. Мое буйное воображение рисует портрет такого деда, будь он у меня: мудрый и по-настоящему величественный старик, немного философ, немного кудесник и даже немного шаман.

И тогда дед позвонил бы мне, например, на этой неделе и спросил: «Слышал новость? Новую солнечную систему сфотографировали!» А затем рассказал бы, что в центре системы находится звезда в два раза больше и в десять раз ярче нашего Солнца — Бета Живописца. А вокруг нее вращается огромное скопление твердых частиц, имеющее форму диска диаметром около сорока миллиардов миль. И возможно, некоторые из этих частиц — планеты. От Земли до этой системы почти пятьдесят световых лет — страшно далеко, целая вечность. А потом дед велел бы мне заехать за ним, и мы вместе отправились бы наблюдать звезды и проговорили бы ночь напролет.