Все сказки Ганса Христиана Андерсена [Литрес]

— Ишь как знатно! Ну да ничего! Эти господа смотрят, как бы им поесть да попить, до меня им и дела нет. А еще кто будет?

— Еще будет Богородица.

— Гм-гм! Ну, ничего! Авось для меня найдется местечко где-нибудь за печкой! Хорошо, а еще-то кто придет?

— Ну а еще придет Господь.

— Гм-гм-гм! Вот уж знатный гость! Да ничего! Знатные гости любят прийти попозже и уйти пораньше. А я затаюсь от них в сторонке и отсижусь где-нибудь в укромном уголке. А какая у вас будет музыка?

— Барабанная! — сказал мальчишка. — Хозяин заказал громового грохоту, под эту музыку мы и будем плясать! Гром у нас будет греметь!

— Ой! Подумать только, какие страсти! — воскликнул тролль. — Передай спасибо твоему хозяину за приглашение, но я уж лучше дома посижу. Разве он не знал, что гром и барабаны для меня и всего моего племени страх как противны? Однажды в молодости я вышел погулять, а гром как загрохочет, барабанные палочки заплясали да и съездили меня ненароком по ляжке, так что и кость пополам. Нет уж! Хватит с меня такой музыки! Скажи хозяину, что сосед, мол, благодарствует и велел ему кланяться.

Мальчишка закинул мешок за спину, воротился восвояси и принес хозяину богатые дары с поклоном от соседушки.

Много есть у нас преданий в этом роде, однако на сегодня, пожалуй, хватит того, что здесь рассказано.

1870

«Пляши, куколка, пляши!»

— Ну, это песенка для самых маленьких ребятишек! — уверяла тетя Малле. — Я при всем своем добром желании не могу распевать ее!

Зато это могла малютка Амалия. Ей было всего три года; она играла со своими куклами, занималась их воспитанием и старалась сделать их такими же умными, как тетя Малле.

В дом хаживал студент; он давал уроки братьям Амалии, но часто и подолгу беседовал и с самою крошкой Амалией, и с ее куклами совсем не так, как все взрослые. Малютка находила эти беседы такими забавными, но тетя Малле утверждала, что студент не умеет обходиться с маленькими детьми: их маленьким головкам не переварить его болтовни. А вот Амалия все-таки отлично понимала его и даже заучила с его слов целую песенку «Пляши, куколка, пляши!» и распевала ее трем своим куклам; две были новые: барышня и кавалер, а третья старая, и звали ее Лизой. Но и Лиза тоже слушала песенку и принимала участие в танцах.

Пляши, куколка, пляши!
Веселись от всей души!
Разодета ты по моде,
Кавалер твой в том же роде!
В белом галстуке, в сапожках
И с мозолями на ножках!
Как вы оба хороши!
Пляши, куколка, пляши!
Да и ты не отставай,
Лиза, свет мой, не зевей!
Хоть стара ты и чумаза,
Без волос ты и без глаза,
Паричок мы смастерили,
Щечки, носик приумыли —
Вновь ты стала хоть куда!
Так поди ж и ты сюда!
Пляши, куколка, пляши,
Веселись от всей души!
Ручки в бок, вертись живее!
Вправо! Влево! Ну, бойчее!
Коль плясать, так уж на славу,
На здоровье, на забаву,
Веселиться от души!
Пляши, куколка, пляши!

И куклы понимали песню, крошка Амалия тоже, и студент тоже. Он ведь сам сочинил ее и сказал, что она очень удалась. Не понимала ее только тетя Малле — она уж давно вышла из пеленок! Но крошка Амалия продолжала распевать песенку.

От нее-то мы ее и переняли.

1871

Большой морской змей

Жила-была одна маленькая морская рыбка из хорошей семьи; имени ее не упомню: это пусть скажут тебе ученые. Было у рыбки тысяча восемьсот сестриц-ровесниц; ни отца, ни матери они не знали, и им с самого рождения пришлось промышлять о себе самим, плавать как знают, а плавать было так весело! Воды для питья было вдоволь — целый океан, о пище тоже беспокоиться не приходилось — и ее хватало, и вот каждая рыбка жила в свое удовольствие, по-своему, не утруждая себя думами.

Солнечные лучи проникали в воду и ярко освещали рыбок и целый мир удивительнейших созданий, кишевших вокруг. Некоторые были чудовищной величины, с такими ужасными пастями, что могли бы проглотить всех тысячу восемьсот сестриц зараз, но рыбки об этом и не думали — ни одной из них еще не пришлось быть проглоченной.