Все сказки Ганса Христиана Андерсена [Литрес]

И морская корова объяснила им, что вся эта громкая штука, которая, в сущности-то, и не пискнула даже, только выдумка людская. Затем она прочла небольшую лекцию о коварстве и злобе людей:

— Им хочется изловить нас всех! Они только для того и живут! Закидывают сети, крючки с приманкой — все, чтобы подманить нас. И эта штука тоже нечто вроде большой удочки, — они думают, что мы все так сразу и вцепимся в нее зубами! Глупые! А мы-то неглупы! Только не троньте этой дряни, она изветшает сама, станет трухой, тиной! Все, что является оттуда, сверху, — гниль, дрянь, никуда не годится!

— Никуда не годится! — подхватили все остальные, присоединяясь к мнению морской коровы, — надо же иметь хоть какое-нибудь!

Но маленькая рыбка осталась при особом мнении. «А может статься, этот огромный, тонкий змей — диковиннейшая морская рыба? Сдается мне, что так!»

«Да, это нечто диковиннейшее!» — скажем вместе с нею и мы, и скажем сознательно и уверенно.

Это-то и есть тот большой морской змей, о котором исстари твердили нам песни и предания.

Он порождение человеческого ума. Люди спустили его на дно морское, и он тянется там от восточной страны до западной, передавая вести с такою же быстротою, с какою доходит до земли луч солнца.

И змей этот все растет в длину, становится все сильнее год от году, проходит по всем морям, окружает кольцом всю землю, прячась то в бурных, то в тихих и таких прозрачных волнах, что шкипер видит в них — словно плывет в прозрачном воздухе — мириады рыб и целый фейерверк красок.

Глубоко-глубоко под водою, на самом дне, покоится этот змей, благодатный змей Мидгарда, окружающий кольцом всю землю и кусающий свой собственный хвост. О него с разлету стукаются лбами рыбы и гады и все-таки не понимают значения этой штуки, не понимают, что это — полный человеческих мыслей, говорящий на всех языках и в то же время немой хранитель тайн, чудо из морских чудес, современный большой морской змей.

1871

Садовник и господа

Водной миле от столицы лежало старинное барское поместье, в поместье был замок со множеством башен, окруженный толстыми стенами.

В замке жили — конечно, только в летнее время — богатые, знатные господа. Это поместье было лучшим, богатейшим из всех их имений, снаружи замок был как новенький, внутри все было очень удобно и уютно устроено. Над воротами красовался высеченный из камня родовой герб господ; и герб, и весь верхний выступ ворот были обвиты розами. Перед самым замком расстилался зеленый ковер — лужайка, покрытая дерном; в саду рос и красный, и белый терн, и разные редкие цветы — прямо на вольном воздухе, кроме тех, что росли в теплице.

Недаром же господа держали дельного садовника! Любо было посмотреть на цветник, на фруктовый сад и на огород. Но к ним примыкал еще остаток старого сада — площадка, обсаженная кустами самшита, подстриженными в виде корон и пирамид, и на ней два могучих старых дерева, почти всегда оголенных, без единого листочка и словно осыпанных во время какого-нибудь урагана большими комками навоза. На самом же деле эти комки были птичьими гнездами.

На деревьях гнездилась с незапамятных времен масса крикливых грачей и ворон. Тут был настоящий птичий городок; птицы являлись здесь владетельными господами; и то сказать, они были ведь старейшими обитателями усадьбы, а следовательно, и настоящими господами здесь! Им мало было дела до людей, которые копошились там внизу, — они, так сказать, только терпели этих низменных созданий, хотя те порою и палили в них из ружей, так что у них дрожь пробегала по спине и они в ужасе взлетали кверху с криками: «Дуррак! Дуррак!»

Садовник часто говорил господам, что следовало бы срубить эти старые некрасивые деревья и заодно избавиться от крикливых птиц, — они, наверно, улетят тогда в другое место. Но господа не желали расстаться ни с деревьями, ни с птицами: так было в усадьбе в старину, так оно должно было остаться и впредь — никаких перемен.

— Эти деревья — родовое имение птиц, пусть же они владеют им, добрейший Ларсен!

Фамилия садовника была Ларсен, но в данном случае фамилия его ни при чем.

— Да и разве мало у вас места, добрейший Ларсен? И цветник, и теплицы, и фруктовый сад, и огород — все в вашем распоряжении.

Действительно, все это было предоставлено на его полное попечение, и он ухаживал за вверенным ему участком с любовью и усердием. И господа ценили его за это, но вместе с тем и не скрывали, что в гостях им нередко приходилось кушать лучшие фрукты и любоваться более красивыми цветами, чем у себя дома. Это огорчало садовника, — он хотел иметь в господском саду все, что только было лучшего из фруктов и цветов, и употреблял для этого все старания. Он был добрый, честный слуга.