Все сказки Гауфа

— Войди сюда и читай все ярлыки, а вот там, гляди, сердце Петера Мунка! Видишь, как оно вздрагивает? Разве из воска можно сделать так?

— А всё-таки оно из воска, — отвечал Петер. — Настоящее сердце так не бьётся, а моё сердце всё ещё у меня в груди. Нет, колдовать ты не можешь!

— Но я тебе докажу это! — воскликнул раздосадованный Михель. — Ты сам почувствуешь, что это твоё сердце!

Он распахнул камзол Петера и, вынув из его груди камень, показал его. Затем он взял настоящее сердце, подул на него и осторожно вложил его на место. Петер тотчас же почувствовал, как оно бьётся, и опять был рад этому.

— Ну, что теперь? — спросил с улыбкой Михель.

— В самом деле, ты ведь прав, — отвечал Петер, осторожно вынимая из кармана крестик. — Я бы ни за что не поверил, что можно делать подобные вещи.

— То-то! Теперь ты видишь, что я могу колдовать! Но подойди, теперь я опять вложу тебе камень.

— Потише, господин Михель! — воскликнул Петер, отступая назад и держа перед собой крестик. — На сало ловят только мышей, и на этот раз ты остался в дураках!

В то же время Петер начал читать молитвы, какие только приходили ему на память.

Тогда Михель стал делаться всё меньше и меньше, потом упал и начал извиваться во все стороны, как червь. Он охал и стонал, и все сердца в комнате забились и застучали, как часы в мастерской часовщика. Петер испугался и, почувствовав ужас, пустился бежать из комнаты и из дома. От страха он взобрался на гору, хотя она была чрезвычайно крута. Ему было слышно, как Михель, вскочив с пола, поднял топот и шум и посылал ему вслед ужасные проклятия. Но Петер был уже наверху и бежал к еловой роще. Поднялась страшная буря, молнии, расщепляя деревья, падали направо и налево, но он благополучно добрался до владений Стеклянного Человечка.

Его сердце радостно билось, и именно потому, что оно стало биться. Но потом он с ужасом оглянулся на свою прежнюю жизнь, которая походила на эту бурю, валившую позади его прекрасные деревья направо и налево. Он вспомнил свою Лизбет, прекрасную и добрую женщину, которую он убил от скупости, и самому себе показался извергом рода человеческого. Горько плача он приблизился к холму Стеклянного Человечка. Хозяин сокровищ сидел под елью и курил из своей маленькой трубки, но вид у него был веселее, чем прежде.

— Чего ты плачешь, угольщик Петер? — спросил он. — Или ты не получил обратно своего сердца? Или холодное сердце всё ещё лежит в твоей груди?

— Ах, господин! — вздохнул Петер. — Если бы у меня было ещё холодное каменное сердце, я не мог бы плакать и мои глаза были бы так же сухи, как земля в июле. А теперь моё старое сердце разрывается на части при мысли о том, что я сделал!.. Я доводил до нищеты своих должников, я натравлял собак на бедняков и больных, я… ведь вы сами видели, как моя плеть била её по прекрасному лбу!

— Ты был великим грешником, Петер, — сказал Стеклянный Человечек. — Тебя погубили деньги и праздность. А когда твоё сердце сделалось каменным, оно уже не знало ни радости, ни горя, ни раскаяния, ни сострадания. Но раскаяние очистит тебя, и если бы только я знал, что ты в самом деле сожалеешь о прежней жизни, то мог бы ещё кое-что сделать для тебя.

— Мне ничего не надо, — отвечал Петер, печально поникнув головой. — Всё кончено. Жизнь больше ничем не обрадует меня. Что мне, одинокому, делать на свете? Мать никогда не простит мне то, что я сделал ей, а может быть, я уже свёл её в могилу. А Лизбет, жена моя!.. Лучше убейте меня, господин Стеклянный Человечек! По крайней мере тогда моя жалкая жизнь окончится разом!

— Хорошо, — отвечал Человечек, — если ты ничего больше не хочешь, то получай хоть это. Топор у меня под руками.

Он совершенно спокойно вынул изо рта свою трубочку, выколотил её и спрятал. Потом он медленно поднялся и пошёл за ель. А Петер с плачем сел на траву. Жизнь ничего больше не представляла для него, и он терпеливо дожидался смертельного удара. Через некоторое время он услыхал сзади себя тихие шаги и подумал: «Вот он и идёт».

— Оглянись ещё раз, Петер Мунк! — воскликнул Человечек.

Петер утёр с глаз слезы, оглянулся и вдруг увидел свою мать и жену Лизбет, которые ласково смотрели на него. Тогда он радостно вскочил с земли.

— Так ты не умерла, Лизбет? И вы тоже здесь, матушка, и простили меня?

— Да, они простят тебя, — сказал Стеклянный Человечек, — потому что ты искренно раскаиваешься, и всё будет позабыто. Теперь ступай домой, в хижину своего отца, и будь угольщиком, как и прежде. Если ты будешь прямодушен и честен, то будешь уважать и своё ремесло, а твои соседи будут любить и уважать тебя, как если бы ты имел десять бочек золота.

Так сказал Петеру Стеклянный Человечек, а затем простился с ними.

Все трое, призывая на него хвалу и благословение, пошли домой.

Великолепного дома богача Петера уже не было. Молния ударила в него и спалила его вместе со всем богатством. Но до отцовского дома было недалеко. Их путь лежал теперь туда, и огромная потеря их совсем не печалила.