Все сказочные повести в рисунках В. Чижикова

— А-а-а-а! — подхватила Фёкла.

Но кричали они уже не так уверенно. Потом и вовсе ушли.

Боярская дума приступила к работе.

А в это время далеко-далеко, по ту сторону Молочной реки, две старушки провожали на станцию рыжего мальчика. Одна из них была Баба Яга, а другая просто бабушка — Глафира Андреевна.

Деревья в лесу начинали желтеть. Мите пора было ехать учиться, и они шли пешком до электрички.

— Ну как? Ты хорошо отдохнул? — спрашивала Глафира Андреевна.

— Хорошо, — отвечал Митя.

— А по хозяйству Егоровне помогал? Или бабушке всё самой приходилось делать?

— Помогал-помогал, — сказала Баба Яга. Теперь уже не Баба Яга, а бабушка Егоровна.

И дальше они шли молча.

— Бабушка, — вдруг спросил Егоровну Митя, — а Змей Горыныч больше не появится?

— Какой ещё Змей Горыныч? — удивилась Глафира Андреевна.

— Трёхголовый. Он чуть Макара не съел!

— Какого Макара? — ещё больше удивилась старуха.

— Да так, показалось ему, — неохотно объяснила Егоровна, бывшая Баба Яга.

Видно, ей не хотелось, чтобы в деревне знали про сказочное царство. И Митя больше ничего не спрашивал.

А когда поезд отходил от станции, Митя высунулся в окно и закричал:

— Бабушки! Бабушки! Я на следующий год только к вам, только к вам! Я никуда больше не поеду! Ждите меня!

— Поглядим ещё! — пробормотала Баба Яга. — Ты сначала приезжай, а потом и говори!

И они одиноко побрели в сторону от станции.

Забот у каждой вдосталь, а годы всё-таки немалые.

Меховой интернат

Глава первая Меховой интернат открывается

Наступила осень, и огромный весёлый дачный посёлок на станции Интурист опустел в один день. Только семья Люси Брюкиной никак не могла уехать. Их грузовик задерживался. Папа и мама с удовольствием читали книжки, лёжа на вещах, а Люся пошла побродить по пустым дачным переулкам.

Около дачи номер восемь валялся совок.

На даче номер пять висели трусики.

На крайней пятнадцатой даче развевались огромные сиреневые трусищи.

И только одна вечно заколоченная дача у самого леса почему-то расколачивалась. Какой-то меховой пузатый гражданин, дымя трубкой, отдирал ломиком щиты от окон.

Люся так и наполнилась любопытством, как парус ветром. Её приподняло и понесло к этому дому.

Батюшки! Гражданин был барсук. Ростом повыше Люси. Важный и с повадками дворника из хорошей семьи.

— Здравствуйте! — сказала девочка.

— Здравствуйте! — ответил барсуковый гражданин. — Вы думаете — я дворник? Я — директор. А дворник я на полставки. У нас с персоналом трудности.

Он отвлёкся на Люсю. Тут большой щит, оставленный без присмотра, под своей тяжестью отлип от стены и полетел вниз.

Сейчас прихлопнет директора!

И точно — раздался треск, и дворниковый директор, накрытый щитом, рухнул наземь.

Люся почувствовала себя виноватой и бросилась поднимать его.

— Ничего, ничего! — говорил барсук. — Лишь бы щит был цел!

Со щитом ничего не сделалось.

— А вы по объявлению пришли? Или просто так? — спросил директор.

— По какому объявлению?

— Вон по тому. Которое висит у входа.

Люся вернулась ко входу на участок и прочла объявление на доске. Оно было такое:

«Меховому интернату нужна учительница хорошего поведения и письма. Приглашают-ся девочки из третьего-четвёртого классов. Занимания будут по воскресеньям. Оплата хендриками, сколько договоримся».

— Это очень интересно! — сказала Люся строгим, взрослым тоном. — Но я хотела бы посмотреть учеников.

— Сейчас я их вам покажу, — сказал барсуковый дворник. — Пройдёмте в директорскую.

Они вошли в небольшой щитовой домик, стоявший на этом же участке.

Там на стене висела фотография класса. Фотография как фотография. Впереди ученики поменьше, сзади посолиднее и помордастее. Но все они были звери. Меховые, ушастые и глазастые.

— А что? — сказал барсук. — Вполне достойные интернатники.

— Очень достойные интернатники, — согласилась Люся. — И они будут меня слушаться?

— А как же? А то им не дадут большой разлинованной Хвалюндии в конце года.

— Тогда другое дело, — важно сказала девочка, хотя она и в глаза не видела большой разлинованной Хвалюндии. — Тогда я согласна.

— Остается только договориться об оплате. Я думаю, четыре хендрика — это нормальная плата.

— Нормальная, — сказала девочка. — Для начала. А потом посмотрим.

Люсе понравилось, как она себя вела. Очень правильно. А что такое хендрики? Это деньги или вещи? Можно на них купить зонтик или куклу? Можно их дарить на день рождения? Тогда четырьмя подарками для своих друзей она уже обеспечена.

Барсуковый директор и девочка вместе были счастливы.

— Может, чаю хотите помидорового?

— Нет, спасибо.

— А то, если желаете, я могу угостить вас свежевымытой картошкой.

— Мне что-то сейчас не хочется свежевымытой картошки, — светски отказалась девочка.

Барсук наклонился к ней и заговорщицким голосом сказал:

— У меня ещё есть засахаренная красная свёкла для самых важных гостей. Давайте откроем кругляшок.