Все, способные держать оружие… Штурмфогель

– Сложно.

– И все же. Попытайтесь уложиться в десяток слов.

– Могу и меньше. Уважение, сильно разбавленное разочарованием.

– То есть преступником вы его не считаете?

– Ну… не более, чем других Властителей. Все они так или иначе преступники – в понимании простых людей.

– А вы – простой человек?

– Да.

– То есть Гитлер – преступник?

– Да.

– Готовы ли вы помочь нам устранить его?

– Какой в этом смысл? V-3 может пустить в ход и…

– Смысл – как в любом правосудии. Я не настаиваю, чтобы вы занялись этим немедленно. Но после того, как…

Штурмфогель пожал плечами:

– Я готов пообещать вам это – уже хотя бы потому, что шансов выжить у меня примерно три-четыре из ста. Мало того что сама операция весьма рискованна – если на службе меня хотя бы заподозрят в нечистой игре, то даже не станут разбираться, что к чему: просто ликвидируют, и все. Для простоты. В «Факеле» сейчас такой накал страстей… Так что обещать я могу что угодно: мне вряд ли придется выполнять обещанное.

– Годится, – сказал собеседник. – Идите за мной.

Путь из тьмы на свет занял всего несколько минут…

– Где это мы? – ахнул Штурмфогель, озираясь.

Полупрозрачные колонны уходили прямо в небо. Между ними слева расстилалась живая меланжевая ткань моря – такого беззаботно синего, что начинало щипать глаза. Справа и впереди в переливах палевых и бежевых оттенков застывшей волной стояла длинная пологая дюна с несколькими отточенными соснами на гребне. Солнце таяло за дымкой…

– Это иллюзия, к сожалению, – сказал тот, кто привел его сюда. – До горизонта вплавь – полчаса…

Штурмфогель наконец увидел его. Мужчина немного выше среднего роста, голенастый, узкоплечий, жилистый. Узкое лицо с хищным носом и беспомощными красноватыми глазами. Словно вспомнив об этой странной беспомощности глаз, он быстро загородился темными очками. И тогда чуть раздвинул в улыбке бледные губы.

– Пейсы не ношу, – сказал он.

– Разумеется, – сказал Штурмфогель. – Рейхсмаршал не поймет.

– Вы меня узнали?

– Вам надо научиться менять внешность, полковник.

– Не дано, – развел тот руками. – Пытались научить, но… увы. Можно было, конечно, устроить маскарад…

– Ценю ваше доверие.

С полковником люфтваффе Францем Райхелем, офицером штаба ПВО Берлина, Штурмфогель познакомился год назад – когда у «Факела» возникла потребность в высотном самолете-разведчике. Насколько Штурмфогель знал, после событий двадцатого июля над Райхелем некоторое время висели грозные темные тучи; однако же пронесло. И вот внезапно оказывается, что аристократически надменный полковник-пруссак на самом деле – еврей, да к тому же опасный заговорщик…

– Познакомьтесь, – сказал полковник. – Моя дочь.

Как бы вынырнув из дрогнувшего воздуха, навстречу им шагнула девушка в длинном, по щиколотку, широкополом кожаном плаще табачного цвета. У нее были коротко стриженные, в стиле тридцатых годов, светлые волосы и неодинаково изломанные тонкие брови.

– Это он и есть? – игнорируя Штурмфогеля, обратилась она к отцу; в низком голосе что-то опасно вибрировало.

– Да, Лени. Это он. Штурмбаннфюрер Штурмфогель. Эрвин Штурмфогель.

Девушка рассматривала его в упор. Под взглядом необыкновенных серых глаз Штурмфогель медленно съеживался.

– Лени, – сказал полковник. – Я думаю, он не знает.

– Папа…

– Он совсем из другого ведомства. Вы ведь даже формы не носите? – обратился он к Штурмфогелю.

– Ну, как правило…

– Гестаповцы тоже не носят форму, – сказала Лени. – И что из этого, папа? Это говорит нам об их благородстве?

– Ты слышала наш разговор?

– Что ты хочешь спросить?

– Не спросить, а сказать. Мы будем работать с этим человеком.

– Это приказ?

– Это приказ.

Лени взглядом сначала оттолкнула отца, потом полоснула Штурмфогеля, развалив его наискось, – и, взмахнув полами плаща и вздернув голову, прошла мимо. Духи ее звучали тонко и чуть манерно. Мелодия флейты…

– И тем не менее, – сказал полковник. – Других девушек здесь нет.

– Это хорошо, – невпопад сказал Штурмфогель. – Она подходит. Идеально.

…Он так глубоко погрузился в воспоминания, что не услышал щелчков замка.

Вошел Гуго.

– Я принес тебе водки, – сказал он.

– Твоя терпимость меня поражает, – усмехнулся Штурмфогель.

– Я не верю, что ты предатель. – Гуго развернул стул и прочно уселся. – Я вообще сомневаюсь в наличии предателя. Не знаю, переметнулся твой агент или его используют втемную, но от этой информации с самого начала пованивало. Как тебе кажется?

– У меня нет права голоса в обсуждении этого вопроса.

– Между нами?

– Нет. Я под подозрением. И вообще – давай о другом. О бабах. А?