Все, способные держать оружие…

— Врешь. Просто не хочешь говорить. Это из-за меня? Я осторожно, чтобы не звякнуть, положил вилку на край тарелки. Там был нарисован веселый усатый рыбак в красной феске. Надпись гласила: «Когда Аллах создавал рыбу, он создал ее очень вкусной».

— Нет. С чего ты взяла?

Она засмеялась. Как-то очень невесело.

— Есть много способов понять это. Вот, — она протянула руку над столиком. — Попробуй-ка до меня дотронуться.

— Зачем?

— Ну, давай, давай!

Я постарался сделать это как можно непринужденнее. Наверное, не получилось.

Зойка вздохнула.

— Первый прюфинг не прошел. Второй прюфинг…

— Не надо, — сказал я. — Я не пройду и второй, и третий.

— Хорошо, — согласилась она. — Не надо, так и не надо… Здесь хорошо готовят.

Надо запомнить место…

Мы садились в машину, когда я вдруг увидел Мехмеда Тунча, нашего соседа по дому, репортера уголовной хроники на одной из городских видеостудий. Я помахал ему рукой, он подошел к нам и поздоровался. Одет он был не в привычные всем зрителям клетчатый пиджак и клетчатую английскую кепку, а в черную трикотажную рубашку и белые брюки.

— Что в городе нового, Мехмед-эфенди? Такого, чего мы еще не знаем?

— Много нового, Миша. И это все длится и длится… — ответил он, непонятно, возможно — цитатой из чего-то мне неизвестного. — Говорят, убили Сеит-Ибраима.

Этой ночью. Полиция пока молчит, и раисы молчат. В дом никому нет хода…

— Откуда же известно?

— Велик Аллах! Разве может быть скрыто то, что произошло под небом? Все уже все знают, но полиция молчит, и я не могу делать свой материал. Куда вы едете, дорогой сосед?

— Куда мы едем? — спросил я Зойку.

— Пока все равно, — сказала она.

— Мы можем ехать куда угодно, — предложил я. — Хоть в Абакан. Вы были на космодроме?

— Там нет для меня материала. Если вам не трудно, отвезите меня в Топхане.

— Абсолютно не трудно. Так что там случилось с Большим человеком?

— Найден утром в собственной спальне с перебитым кадыком. Задохнулся. Накануне ему привезли новую девочку. Именно девочку, одиннадцать лет. Теперь ее ищут.

— Девочку?

— Да. Утром девочки не оказалось ни в спальне, ни в доме, ни в парке. А под стеной лежала мертвая собака. Вот такая овчарка. И тоже с перебитым горлом.

Раисы сейчас пытаются найти хозяина девочки, но того тоже след простыл. Такая история.

— Ничего себе, — сказала Зойка.

— Я что-то слышал о подобных убийствах, — сказал я. — Только не помню, от кого.

— Вот и я помню что-то такое, однако смутно, — сказал Мехмед. — Попробую порыться в архиве. Там, в Топхане, архив городской прессы, — добавил он как бы извиняясь.

Это я знал. В основном от Петра. Он в этом архиве Дневал и ночевал одно время.

Поехал я почему-то не через новый «кружевной» мост, а через старый, султанши Валиде. Расстояние приблизительно такое же, но дорога здесь более тенистая и спокойная. Поэтому я даже удивился, когда навстречу нам попался полицейский мотоциклист, велевший всем освободить левый ряд. Навстречу медленно проехал давешний кортеж. Зойка помахала ручкой, и человек, сидевший в открытом автомобиле, помахал ей в ответ. Он действительно чем-то был похож на меня.

На мосту было много пешеходов. Рабочий день кончился, и многие, работающие в Галате или Пере, но живущие В Истамбуле, предпочитали не пользоваться перегруженной подземкой или вечно переполненными автобусами (парадокс нашего города: сколько бы автобусов ни было на его улицах, они переполнены всегда), а ходить пешком. Тем более, что оба старых моста после реконструкции превратились в настоящие магазины. По ту сторону перил висели длинными цепями (разумеется, на неразводящейся части мостов) легкие модули-киоски, где можно было купить все что угодно, причем дешевле, чем обычно: городской налог здесь не взымался.

Ездить по мосту султанши Валиде, правда, было тесновато.

Наконец я вырулил на набережную. Движение здесь было вообще никакое, потому что действовало ограничение скорости. Несколько пестрых туристских автобусов стояли у причала, и веселые голоногие немцы, скандируя:

«Тюрингия, Тюрингия, ты всегда с нами», — фотографировались на фоне прогулочного катера. Катер назывался «Галата-сарай». Примерно на середине бухты, чуть ближе к тому берегу, на якорях стоял барк «Легенда» — гордость нашего Морского кадетского корпуса. Его восстановили сами мальчишки-кадеты из сущего металлолома, поднятого со дна. Ну, не только кадеты, конечно, — их дядьки и преподаватели вкалывали, как каторжные, и от посторонней помощи они не отказывались, так что и я постучал там молоточком и поработал проволочной щеткой, сгоняя ржавчину. Но все-таки кадеты, конечно, были главными. Теперь старшие классы ходили на барке и по Черному, и по Средиземному, а у меня был билет почетного гостя: во время якорной стоянки я мог посещать корабль в любое удобное для меня время…

Мы высадили Мехмеда около архива и поехали дальше. В зеркальце я видел, как он остановился у входа и заговорил с кем-то в светлом костюме и больших противо-солнечных очах.

— Давай заедем в «Бальзам», — сказала Зойка.

— Давай… — мне было все равно.

— У тебя есть деньги? У меня нет. — Найдем, — сказал я.