Все сражения русской армии 1804-1814. Россия против Наполеона

Да и в окружении российского императора были люди, высказывающие подобные мнения или же опасения в возможной неудаче союзников в зимней кампании 1814 г. Слишком многие усвоили и помнили уроки недавнего прошлого. Они говорили об опасениях столкнуться с народной войной во Франции. Справедливости ради укажем, что сторонником остановки союзников на Рейне в окружении Александра I выступал идеолог русских консерваторов адмирал А.С. Шишков. 6 ноября 1813 г. он даже представил императору записку «Разсуждение о нынешнем положении нашем». Адмирал опасался за успехи союзников на территории Франции, предлагал не переходить, остановиться и выстроить заслон из австрийцев и воинских контингентов немецких государств. Следует в данном случае отметить противоречивость позиции Шишкова, так как он полагал: «Мир с Наполеоном был невозможен; ибо Франция под его правительством не могла долго оставаться спокойной; а потому надлежало заключить оный или с нею, или с тем, кто после него будет управлять» (537) . Александр I ознакомился с мнением старого адмирала и не согласился с ним. Это противоречило его принципам и убеждениям. Еще в конце 1812 г. на вопрос, заданный фрейлиной р. С. Стурдзой («Разве кто-либо осмелится еще раз переступить наши границы?»), российский император ответил: «Это возможно; но если хотеть мира прочного и надежного, то надо подписать его в Париже, в этом я глубоко уверен» (538) . Его будущая программа для русской армии видна из приказа войскам, отданного в декабре 1813 г., в котором говорилось: «Мы уже спасли, прославили Отечество свое, возвратили Европе свободу ее и независимость. Остается увенчать великий подвиг сей желаемым миром. Да водворится на всем шаре земном спокойствие и тишина! Да будет каждое царство под единою собственного правительства своего властию и законами благополучно! Да процветают в каждой земле, ко всеобщему благоденствию народов, вера, язык, науки, художества и торговля! Сие есть намерение наше, а не продолжение брани и разорения» (539) . Даже в тексте самого приказа чувствуется бескомпромиссная позиция российского монарха и его устремленность установить новый порядок взаимоотношений между странами.

Причем Наполеон действительно, изыскивая новые средства для продолжения борьбы, предпринимал конкретные меры, чтобы сделать войну народной (на испанский или русский манер), ведь он отлично осознавал, что для него это последняя и решающая ставка («быть или не быть»), да и отступать фактически уже было некуда. Помимо призывов о защите страны («Отечество в опасности») и назначения чрезвычайных комиссаров на места для возбуждения общественного мнения, он даже собрал в конце 1813 г. Законодательное собрание. Но все оказалось тщетным, рядовые французы проявили полную апатию, общественные круги демонстрировали безучастность, а депутаты Законодательного собрания (представители буржуазии) целый месяц говорили речи, в которых содержалось больше критики в адрес Наполеона, чем каких либо конструктивных предложений по развертыванию народного сопротивления. Законодательное собрание, выступившее в противовес воле своего императора за немедленное заключение мира с коалицией, в итоге было распущено, а народной войны во Франции как-то не случилось (540) . И это говорит о многом. Почему реакционные силы поднимали народные массы на борьбу с «неприятелем», а у прогрессивного Наполеона, несмотря на всем известные его энергию и настойчивость в достижении цели, ничего не получилось? Может быть, к этому времени его «прогресс» оказался полностью девальвированным или уже ничего не стоил?

Для того чтобы представить все точки зрения в современной историографии, необходимо отметить особую позицию по отношению к кампании 1814 г. очень уважаемого мною историка Доминика Ливена. Он положительно оценивал все действия Александра I в европейской политике («В целом русская внешняя политика в 1812–1815 гг. достойна всяческих похвал»), но назвал решение русских преследовать Наполеона за Рейном спорным (хотя перед этим военные действия русской армии в центре континента считал вполне разумными), поскольку, избавившись от врага на западе Европы, Великобритания на весь ХIХ в. развязала себе руки для борьбы с российской экспансией на Балканах и в Азии. По его мнению, тогда «России несомненно было бы удобнее использовать наполеоновскую Францию в качестве противовеса Великобритании». «И русские, и англичане в ХХ веке действительно сильно выиграли в том случае, если бы территория Франции простиралась до Рейна, включая в себя Бельгию» (541) . Хотя Д. Ливен не сделал акцента на этих тезисах (по его словам, «все это – частности»), можно оспорить его мнение, тем более что сам автор, справедливости ради, привел и аргументы против выдвинутого им же положения.