Все сражения русской армии 1804-1814. Россия против Наполеона

Международная ситуация после 1815 г. не уникальна, есть с чем ее сравнивать. Можно привести множество примеров в мировой истории, когда бывшие союзники, одержав победу над сильным противником, вступали в споры меж собой и становились на путь конфронтации уже друг с другом. Одно противоборство заканчивалось, но из-за диссонанса интересов в измененном миропорядке начиналось новое. И после изменения «политического пейзажа» в 1815 г. каждая держава-победительница не была заинтересована в усилении влияния как-либо государства, а не только России, хотя ее боялись в первую очередь. Поэтому разве что в плюс всем европейским политикам того времени (а Александру I больше, чем кому-либо) необходимо поставить тот факт, что при наличии взаимоисключающих устремлений разных государств и противодействия друг другу была разработана и принята Венская система. Да, она существовала как союз монархов в борьбе против вероятных революций, но именно это и дало возможность избежать больших войн и худо-бедно, но обеспечить Европе «долгий мир» до 1853 г. И абсолютно прав В.В. Дегоев, считающий, что «зачастую критика в адрес творцов Венского порядка обуславливается, как ни странно, именно тем фактом, что у них слишком многое получилось. А с тех, у кого получается, всегда особый спрос. От них ожидают чего-то большего, этакого несбыточного совершенства – тем более когда на дипломатической сцене священнодействует такое созвездие талантов, как Александр I, Калсри, Талейран, Меттерних. Заслуга политиков 1815 г. – не в исчерпывающем разрешении стоявших перед ними проблем, а в выработке прагматических методов решения» (626) . По нашему мнению, в тот период было трудно придумать другую политическую комбинацию для сохранения долгого мира в Европе, кроме Священного союза монархов.

Российская империя, без всякого сомнения, всю первую половину ХIХ столетия занимала очень весомую позицию в международной политике. Чтобы не быть голословным, приведем мнение американского исследователя Х. Регсдейла, что «Россия вышла из эпопеи 1812 г. сильнейшей державой континента, а возможно, и всего мира» (627) . Не стоит, считаю, и умалять роль России на континенте, даже в контексте весьма нелицеприятного тезиса о том, что она являлась «жандармом Европы» в первой половине ХIХ столетия. Весьма интересна точка зрения на этот счет того же В.В. Дегоева: «В отличие от своего предшественника Наполеона I, русские «жандармы» Европы Александр I и Николай I стремились не к завоеваниям, а к сохранению стабильности на континенте, и поэтому их арбитражная «диктатура» являлась относительно терпимой для всех членов европейского сообщества, а для Австрии и Пруссии – подчас совершенно незаменимой. В течение нескольких десятилетий общим врагом правителей великих держав была не Россия, а Революция, борьба с которой без помощи Петербурга представлялась крайне сложной задачей» (628) . По степени своего влияния Российская империя была и оставалась ведущей державой, после 1815 г. ее с полным основанием можно даже назвать primus inter pares великих мировых государств. Да и абсолютно непонятно, как европейцы могли не считаться со страной, которая внесла решающий вклад в сокрушение Наполеона, мало того, с империей, обладавшей на тот момент колоссальной, по европейским меркам, территорией и имеющей такой огромный военный потенциал. С ХVIII в., с момента возникновения империи и включения России в европейскую систему международных отношений наша держава одним только фактом своей мощи (даже когда была ослаблена) заставляла считаться любых соседей и партнеров. Безусловно, Россию стали бояться еще больше как раз после 1815 г. Страх «русской угрозы» сам по себе оказывал влияние, а в период с 1815 по 1825 г., благодаря международному авторитету Александра I, Россия приобрела самые крепкие (как никогда) позиции в Европе. Важное значение в данном случае имели весомость и реноме политического деятеля, каковыми обладал Александр I. Не просто так в 1814 г. Сенат постановил преподнести ему титул «благословенного, великодушного держав восстановителя». Например, наследовавшего трон Николая I европейские монархи считали неопытным и неискушенным в политике молодым человеком и гораздо меньше стали считаться с русской позицией. Александр I в тот период четко руководствовался собственным, может быть, достаточно эгоистическим пониманием идеи общеевропейского согласия – что выгодно России, то выгодно и Европе.

По сути, до 1853 г. европейское сообщество существовало и развивалось (да, со многими оговорками) на основе идей, предложенных в 1815 г. российским императором, являвшимся тогда лидером российской элиты и выражавшим ее мнение. Его концепция объединенной Европы, намного опередившая свое время, не выдержала испытания, так как политическая конструкция не оказалась подкреплена экономическим фундаментом. В то время не существовало экономической необходимости в объединении, консолидация происходила из-за общего страха перед революциями и человеком их олицетворявшим – Наполеоном.