Все сражения русской армии 1804-1814. Россия против Наполеона

Не всегда «новое» несло положительный заряд, а «старое» – отрицательный. Иногда случалось и наоборот; в борьбе этих сил заряды могли меняться местами. Наглядный пример – сопротивление коалиций наполеоновской агрессии в Европе. Можно согласиться с концепцией В.О. Ключевского, который считал, что при Наполеоне Франция, выполняя продиктованную еще революцией освободительную миссию, «превратилась в военную деспотию, которая, уничтожая старые правительства, порабощала и народы. Россия при Павле выступила против революционной Франции во имя безопасности и независимости старых законных правительств; но, встретившись при Александре с новой завоевательной деспотией, провозгласила внутреннюю свободу народов, чтобы спасти внешнюю независимость их правительств» [633] . Причем феодальные «старорежимные» государства активно использовали «передовые» либеральные идеи и фразеологию против в целом негативной политики Наполеона. По словам Т. Ленца: «Антифранцузские коалиции сумели адаптировать и позаимствовать у сынов революции их идеологические козыри (нацию) и их технические решения (призыв на военную службу)» [634] . Использовали для того, чтобы выжить и победить, скорее всего, не понимая того, что своими действиями закладывали замедленную мину в общественное сознание общества (что в будущем для них все это аукнется), или же смутно осознавая необходимость своего перерождения при грядущих переменах. Так, зачастую, правительства, «боясь революции, делали революцию».

Также очевидно, что неудачные войны коалиций заставляли европейских феодальных властителей заниматься активной реформаторской деятельностью не только в военной и управленческой, но и в социальной и законодательной сферах. Не стоит также забывать, что сам процесс поступательного движения прогресса регулировался, как правило, различными векторами внутри деятельности общества и государства и чаще всего на разных уровнях тормозился людьми. С одной стороны – личностями, старающимися «бежать быстрее паровоза» (революционерами и радикалами), с другой – обывательской отсталой массой, даже не желающей слышать о каких-либо переменах. В такой ситуации победу в общественном сознании всегда одерживали консерваторы и рутинеры. Быстрые рывки вперед так же опасны для государства и общества, как косность и стагнация. Оптимальный вариант, когда действия «авангарда» и «арьергарда» находят консенсус между собой и коррелируются в интеллектуальных кругах страны.

Роковая ошибка Александра I

Редкий политик может надеяться, что после его кончины историки потом не сумеют найти и не будут говорить о допущенных им ошибках и просчетах. При желании, даже если отбросить негативные оценки советских авторов, продиктованные идеологическими моментами, их можно отыскать и у Александра I. Наверное, правы те современники и исследователи, которые бросали упреки в адрес императора в том, что после 1815 г. он больше занимался общеевропейскими делами (причем исходя из абстрактных идей о спасении человечества, общего блага государств и народов), чем российскими проблемами. Также можно посчитать справедливой критику за его несогласие поддержать греков в их борьбе против Османской империи и, кроме того, в целом за его отказ в проведении активной политики России в решении Восточного вопроса.

Но есть ошибка Александра I, имевшая роковые последствия для будущего его государства, – это присоединение Царства Польского в 1815 г. По отношению к России вполне уместно утверждать, что к этому времени она уже имела территориальную достаточность. Но именно по энергичному настоянию Александра I часть Польши вошла в состав империи под названием Царство Польское с конституционным правлением. Тут следует согласиться с авторами, кто полагает, что Александр I пошел в польском вопросе гораздо дальше Наполеона, создавшего только «герцогство Варшавское», а после 1815 г. польская государственность оказалась восстановленой de jure, а название «Польша» из географического превратилось в политическое. Причем происходившие тогда ссоры, споры и полемика по этому вопросу (одна из центральных проблем послевоенного устройства Европы) почти привели к созданию антироссийской коалиции (Великобритания, Австрия, Франция), чему помешали угроза возврата на политическую сцену уже однажды побежденного Наполеона и его знаменитые «сто дней». Известный историк и великий князь Николай Михайлович, считавший саму эту идею инспирированной А. Чарторыйским, полагал, что она «не встречала никакого сочувствия не только у русских людей, но даже и чужеземцев, как Поццо ди Борго. Знаменательно и то, что граф Нессельроде, а также В.С. Ланской из Варшавы умоляли Государя не создавать этой роковой ошибки. И Александр остался глух ко всем увещаниям и шел к намеченной цели твердо и определенно» [635] . Эти порывы Александра I пытался позже в 1819 г. остановить и Н.М. Карамзин [636] .