Все средства хороши!

Парень молча отдал билет, забрал мой и ушел. Я переключила свое внимание на Сиренева. Народ постепенно заполнил помещение. Погас свет, и началось представление.

Сцена меня в данный момент нисколько не волновала, хотя, судя по реакции зала, спектакль был на редкость удачным.

Очень интересно, подсел к нему нужный человек или нет. Запланированная встреча это или случайный финт наемного убийцы?

Пробыв в зале минут пятнадцать, я решила уйти. Ни черта не видно, на сцену не посмотришь. Я пошла в кафе, купила чашку кофе, села так, чтобы просматривался выход из зала.

Кофе был просто отвратительным, растворимым да к тому же в недостаточном количестве. Я еле сдержалась, чтобы не вылить его куда-нибудь.

Минут через пять после меня вышел хорошо одетый мужчина. Казалось бы, ну что такого, ушел человек, и все. Но меня насторожило следующее.

Человек из театра через двадцать минут не уходит: действие еще не развернулось, и нельзя судить о спектакле в целом. Да и смех в зале свидетельствовал о том, что происходящее не так уж и плохо.

И вот еще что. Один в театре — это тоже плохо. Туда нужно идти с девушкой либо искать девушку там. А он один! Хотя, конечно, может, и голубой.

Я вздохнула и отхлебнула кофе. Ждать пришлось долго. Во время антракта я из кафе ушла по понятным причинам. Но напрасно: убийца остался сидеть на месте и, как я сумела убедиться, один.

Все, что могло надоесть в этом проклятом заведении, надоело очень быстро. Минуты тащились лениво, хотелось уйти и лечь спать, бросить всю работу вместе с деньгами.

Майка от пота стала, как наждачная бумага, и отчаянно елозила по спине. Одежда на мне казалась необычайно смешной и примитивной, кроссовки — маленькими, волосы — растрепанными.

В мило беседующую буфетчицу хотелось запустить тем пойлом, что в меню значилось как кофе, и прыгать, кричать, требовать.

Но я была профессионалом. Поэтому все эмоции я запихнула подальше и терпеливо ждала.

Всему в этом мире приходит конец, пришел он и спектаклю. Но минут десять еще зрители аплодировали, дарили цветы, орали «браво». В общем, делали все то, что я в себе подавила. Но и это закончилось. Двери открылись.

Я думала, что Сиренев покажется одним из первых. Но он просидел до конца. Выйдя последним, он направился в кафе. Сердце мое екнуло, дышать стало тяжело.

— Мы закрываемся, молодой человек, — чуть ли не из туалета заорала буфетчица.

— Хорошо, хорошо, закрывайте, — смирился Сиренев.

Что ж, то, что я не пульнула в нее чашку, она вполне отработала.

При выходе Сиренев сразу сел в машину и укатил. Я бросилась к своей. За рулем не было Авдоева, но это меня нисколько не насторожило, ведь не тупой он, лег на сиденье. Подбежав к машине, я дернула дверцу. Та была закрыта, и шефа не было. Он появился через секунду из-за кустов, размахивая рукой и на ходу застегивая ширинку.

Пока он добежал до машины, пока открыл дверцы себе и мне, пока мы тронулись, прошло довольно много времени.

— Да жми ты на газ, — заорала я. Молчать было не под силу, сказывалось возбуждение от дурного кофе.

— Я жму, — оправдывался он.

Сиренева мы нагнали. Но его поведение на дороге изменилось. Он вел машину очень агрессивно, часто подрезая другие машины и пролетая светофоры уже на желтый. Следовать за ним было просто невозможно, мы его потеряли.

Подъехали к дому. Машина Сиренева стояла у подъезда, в комнате горел свет.

— У него что, гаража нет? — поинтересовалась я.

— Нет, — глухо сказал Авдоев…

К этому моменту Сиренев был уже мертв. Убийца выстрелил профессионалу в затылок. Глушитель скрыл от соседей звук выстрела. Подобрав гильзу и достав пулю, убийца раздел жертву и положил на кровать. Пусть гадают, когда его убили. Очень хотелось есть, да и соседи должны слышать, что на кухне кто-то возится…

Пару раз в окне сиреневской кухни мелькнула тень, что меня совершенно успокоило. Я зевнула.

— Авдоев, — позвала я.

Авдоев от неожиданности вздрогнул и повернулся.

— Ну что?

— Через двадцать минут после начала спектакля из театра вышел человек. Ты его знаешь?

— Нет.

— Точно?

— Да. Он прошел мимо моей машины.

Стало холодно. Мы включили печку, хотя я чувствовала, что этого делать не следует…

Убийца стоял около постели Сиренева и наблюдал за машинами. Слух у него был острый, и едва различимый шум двигателя он услышал без труда.

«А, девочка, играющая в детектива, — подумал убийца, — не умна, а значит, и не опасна…»

Я снова посмотрела на окна. Свет на кухне потух, но скоро зажегся в комнате.

— Сколько у него в квартире комнат? — запоздало поинтересовалась я.

— А зачем одинокому человеку больше одной? — спросил Авдоев…

Большой свет выключили, остался ночник.

Убийца тем временем закрывал входную дверь. Он мог бы и не зажигать ночника, но у него возникла небольшая хитрость. Он улыбнулся…

Через полчаса ночник выключился. Я взглянула на часы. 01.34. Надо запомнить.

— Так, я пару часов посплю, а ты смотри в оба, потом сменимся!

— Да.

— Если кто-нибудь выйдет из подъезда — разбудишь.

— Вообще кто-нибудь?

— Нет, — я зевнула, — кто-нибудь очень подозрительный.

— Хорошо, — обреченно вздохнул Авдоев.

Я моментально заснула.