Всё становится на места (СИ)

— Да известно что. Пришёл и вижу: не любят. Отчётливо так не любят. Заперлись, кто-то стражу побежал звать. Будто не в моём доме живут, паразиты!

Он грозит кулаком.

— Вот и пришлось бедному дедуле уйти из города и скитаться где придётся. Шёл, шёл да и упал с обрыва в море. И потонул. Вот и конец дедуле. Ох, бедный, бедный дедуля Йорген...

— Погодите, — не соглашаюсь я, — как же конец, если вы здесь, передо мной?

— Ах да, — говорит мой странный собеседник. — Потонул, да и побрёл по морскому дну. Думал где-то выйти на берег. Долго шёл, даже устал. Но вышел всё же, а тут этот бездельник Леон рыбачит. «Пойдёмте в Город, чудесный Город, там вам будет хорошо», тьфу. Никто, никто здесь не любит дедулю Йоргена!

— Ну что вы, теперь вы мой любимый портной, — говорю я и поднимаюсь. — Мне пора возвращаться к Мари, но позже мы с другом ещё зайдём. Вы только, пожалуйста, не умирайте опять.

— Ладно, — говорит дедуля. — Я подумаю.

Я выхожу на узкую улочку и спускаюсь вниз, чувствуя себя так прекрасно, как только может себя чувствовать человек в новой одежде.

Глава 13. Всюду счастлив мудрый, если он поел

Когда я открываю зелёную дверь, до меня доносятся негромкие голоса. Похоже, мой друг проснулся.

— Какой ты нарядный, ну точно принц, — улыбается мне Мари.

Гилберт, прищурившись, оглядывает меня с головы до ног. Он всё ещё бледен и лежит, откинувшись на подушки.

Я поворачиваюсь, чтобы они могли оценить мой вид со всех сторон.

— Дедуля Йорген помог подобрать костюм, — хвастаюсь я. — Мари, ты говорила, нужно доставить ещё одну посылку? Давай её сюда.

— Успеется, — машет рукой мастерица. — Вечереет, потому надо бы вам задуматься о ночлеге. Я рада принимать гостей, но двоих разместить негде. У Теванны чудная гостиница, она предоставит вам лучшие номера. Давайте-ка прямо сейчас туда и отправимся.

Мы выходим на площадь. Гилберт, хоть и выглядит ослабевшим, идёт сам. Я предлагаю помощь Мари, но она отказывается, и тогда я просто придерживаю дверь.

На площади собирается народ. Кто-то прогуливается у дуба, кто-то сидит на лавках. Некоторые читают записки, а кто-то подвешивает новые.

— Мари, добрый вечер! — кричит знакомая мне старушка, которую я видел в окне.

Она сидит на скамье недалеко от нас и верхней парой рук вяжет небесно-синюю шапочку, а нижней — шарф цвета весенней листвы. Седые кудри старушки густо украшены цветами.

— Здравствуй, Ричил, — дружелюбно откликается наша спутница.

— Не познакомишь со своими кавалерами? — игриво спрашивает старушка, и на щеках её играют ямочки.

— Это Сильвер, — указывает Мари на меня, — а это Гилберт. Они недавно прибыли, потому мы идём к Теванне.

— У меня чудесный, большой дом! Я буду рада приютить гостей, да и мне будет не так одиноко, — немедленно предлагает наша новая знакомая, хлопая ресницами. — Может быть, обойдёмся без Теванны, а, мальчики?

— Ты так добра, — улыбается Мари, — но нужно ведь и Теванне чувствовать себя полезной. Не зря же она держит гостиницу.

— Но может быть, я возьму хоть одного? — упрашивает Ричил.

Оставив вязание на скамье, она подходит ближе и ласково проводит пальцами правых рук по моему плечу.

— Я ужасно храплю, — доверительно сообщаю ей я. — И хожу во сне. Хожу — и храплю.

— Как мило, — улыбается мне старушка, склоняя голову к левому плечу.

— А ещё, знаете, — понижаю голос до шёпота, — животом маюсь!

— У нас так много общего, — заливисто смеётся Ричил. — Будет что обсудить.

— Но это всё потому, что я ем нитки, — прибегаю я к последнему средству и для убедительности плотоядно кошусь на пушистые клубки.

— Ах, правда? — хмурится моя собеседница. Она отступает на шаг и тоже оглядывается на вязание, оставшееся на скамье. — Как жаль, — и она отступает ещё на шаг. — Мне будет очень вас не хватать, надеюсь, вам будет уютно у Теванны.

— Спасибо на добром слове, — киваю я, и мы движемся дальше.

Гостиница Теванны расположена слева от зелёного дома Ричил и примыкает к нему стеной.

«Падший жёлудь» — гласит вывеска. Здание состоит из трёх этажей, над первым — широкий балкон, где стоит пара столиков. Балкон поддерживают стволы трёх колонн, капители которых украшены лепниной в виде дубовой листвы.

Похоже, здание когда-то было окрашено в зелёный и коричневый, но сейчас остались лишь слабые намёки на прежние оттенки. В потемневшей штукатурке там и сям виднеются морские раковины, а в местах, где она облупилась, проглядывает серый камень, в трещинах которого растёт мох. Вдобавок к этому на выступах стен и колонн топорщится трава. На мой взгляд, так дом выглядит даже интереснее.

— Вы уж извините, мальчики, но дальше без меня, — говорит Мари, когда мы оказываемся у входа. — Не очень-то я люблю двери и пороги. Лучше прогуляюсь по площади.

Мы благодарим нашу спутницу, прощаемся с ней и входим в гостиницу.