Все связано (ЛП)

— Я уже говорила тебе, что вся эта фигня с холостяцкой вечеринкой не стоит тех проблем, что возникают между нами из-за этого. Скажи правду, если не сможешь с этим справиться. Ты хочешь, чтобы я и Долорес никуда не пошли сегодня?

Разве это не заставит меня чувствовать себя самым неуверенным придурком на земле? Но нам нужно пройти эту проверку. Потому что в жизни нам приходиться делать выбор — тот самый, который на первый взгляд кажется совершенно безобидным и абсолютно неважным.

До тех пор, пока дело не начинает набирать оборот.

Лишь задним умом мы понимаем, какое значение имеют наши принятые решения. Как бизнесмен, который решает прийти на работу на несколько минут позже и избегает смертельной аварии. Это как подросток, который решил затаить злость на свою мать и это оказывается их последний разговор в жизни. Парень на улице, который находит доллар и покупает лотерейный билет, который оказывается выигрышным.

Маленький выбор может привести к огромным последствиям.

Я старался вести себя неэгоистично. Хотел поступить правильно.

Можете порвать свой зад, но я не совершу еще раз той ошибки.

— Никто ничего не будет отменять, — говорю я уверенно. — Меня охватила ревность — но уже прошло. Зеленоглазый монстр останется сидеть в своей клетке до конца выходных. Одноглазый монстр захочет поиграть с тобой попозже.

Она смеется и берет мое лицо в свои руки.

— Мои трусики только для твоих глаз.

— Я знаю.

Кейт тянется и целует меня. И я чувствую вкус клубники.

— Ты пойдешь с ребятами и будешь атакован стриптизершами, голодными до денег — и я совсем не против.

Я киваю.

— А ты пойдешь с девочками и будешь окружена похотливыми, полуголыми мужиками — и меня это не беспокоит.

— Теперь мы самая стабильная пара среди всех.

— Мы отлично проведем время — никаких проблем.

Когда я ей это говорил? Я, честно, в это верил.

Глава 10

Некоторые мужчины носят дорогие костюмы, потому что хотят чувствовать себя так, будто у них есть деньги, даже если их нет. Другие носят их, потому что хотят показать остальным, сколько денег у них есть. Для меня — все дело в складе ума. В положении. У меня никогда не было проблем с самоуверенностью, но для парней, у которых они есть, костюм, сшитый на заказ, заставляет вас ходить прямо, вы словно становитесь выше. Делает ваши яйца еще больше и придает энергетику, которая всем как бы говорит «не связывайтесь со мной».

Я расстегиваю пиджак своего темно-серого Ermenegildo Zegna и наливаю себе немного Скотча из мини бара в гостиной. Джек, Мэтью и Стивен разделяют мое пристрастие к хорошим костюмам и облачены в свои собственные Gucci, Newman и Armani соответственно. Показатель нашей сексуальности зашкаливает — любая женщина в радиусе двадцати футов точно попадет в наш захватывающий луч.

Потом из своей комнаты выходит Уоррен. В мятой зеленой футболке, шортах и сандалиях. Вот именно — в чертовых сандалиях.

Я сделал глоток своей выпивки и уставился на него.

— Если бы я знал, что мы пойдем в скейт-парк, я бы привез свою доску.

Он в растерянности. Потом смотрит на остальных нас и снова на свой прикид. Пожимает плечами.

— Мне нравится удобная одежда. Вы, парни, выглядите так, будто собрались на похороны. А я выгляжу беззаботно.

— Ты выглядишь, как лузер, — возражаю я. — А это сегодня неприемлемо. Только мое руководство поможет продвинуться тебе дальше. И если ты хочешь привлечь первоклассную штучку? Тебе надо выйти из своей игры. Это значит полуприличный костюм, или, по крайней мере, пара отглаженных брюк — предпочтительно тех, что не сделаны из ткани тюремной робы, — пригубляю остатки своей выпивки. — И что за хрень с твоими волосами?

Волнистые светло-коричневые пряди Уоррена прибраны меньше, чем обычно. Они выше — пышнее — как у старушки, которая только что от парикмахера. Он неловко хлопает себя по макушке.

— Я забыл свой гель. Но это прикольно — цыпочки смогут зарыться пальцами в мои локоны.

— Да уж, если только сейчас 1998 год и зовут тебя Джастин Тимберлейк.

Джек вмешивается в разговор:

— Я тобой займусь, дружище. Я всегда беру с собой баззер. Мы подравняем тебе шевелюру, прилижем ее назад — родная мать тебя не узнает.

Стивен ставит свой стакан на столик. Потом задумчиво похлопывает себя по подбородку.

— А я позвоню консьержу — пусть пришлют что-нибудь из бутика Армани рядом с лобби. — Он смеряет взглядом Уоррена. — У тебя тридцатый, может тридцать второй размер, с пиджаком узкого покроя. Светло-голубой галстук выделит цвет твоих голубых глаз.

Добро пожаловать, дамы и господа, в еще один выпуск программы Queer Eye for the Straight Guy[11].

А Мэтью все только усугубляет. Он изящно щелкает пальцами и говорит тоненьким голоском:

— Пора преображаться!

Я сужаю глаза в его сторону.

— Никогда так больше не делай.

— Это слишком?

— Определенно.

Спустя двадцать минут Уоррен облачен в темно-синий костюм, черную рубашку и лаковые туфли Прада. Его волосы имеют аккуратный вид — короткие на макушке, по бокам зачесаны назад. Он выглядит … сносно. Невероятно нелепо и неудобно — но сносно.