Все своими руками! Хозяйственные будни оруженосца (СИ)

Стоило напомнить Хьюберту о браке с королевской сестрой, как он стал посговорчивее. Не то чтобы оставил попытки расстаться с лопатой, но как только я подошла к Принцу и стала его расседлывать, сел на обломок камня, лопату рядом поставил и загрустил. Хлодвиг же подумал, снял шлем, сверкнув на солнце лысиной, и неспешно направился к воротам.

— Куда вы, почтенный? — окликнул его Хьюберт.

— Как куда? В село. Она права, жить как-то надо. Есть что-то надо, и не только летучих мышей, — печально сказал Хлодвиг, зыркнув на меня исподлобья. — Раз уж вы здесь. Деньги нужны. Если и откупаться от стражи, то деньгами. А сто монет — в старое-то время при такой награде за голову, почитай, платили по двести монет каждому стражнику, а сейчас уже и все триста?..

А ничего себе у них инфляция. При таких затратах легче Хьюберта самой страже сдать. Ну, может, и не казнят, просто женят.

— Нельзя откупаться, — возразила я. — Иначе они так и будут сюда ходить. Надо что-то придумать, чтобы от Хьюберта отвязались. То есть — от мастера. То есть — отказались бы от идеи его женить. Хотя деньги-то возьмите, а то скажут, что мы мирное население обираем, — напомнила я.

Хлодвиг одарил потомка сочувствием, получил в награду за сострадание несколько монет и побрел к воротам. Я сняла с Принца седло, посмотрела на него с тоской, смахнула дорожную пыль…

— Она не откажется, — чуть не плача заявил Хьюберт. Видимо, сильно он задел сестру короля. А ведь по поведению ни грамма не сердцеед, хотя хорош, да, когда на коне и в доспехе.

— Деньги на еду не тратить! — крикнула я Хлодвигу вслед, сняла с Принца сбрую и уселась напротив Хьюберта. — Ну, мастер, не вешайте длинный нос. От уныния волосы выпадают, говорят. Что-нибудь придумаем. На крайний случай имеется приворотное зелье и навык делать из человека некроса.

— А отворотное зелье есть? — с надеждой спросил он. Я, конечно, не в курсе была всяких химических штучек, но Хлодвиг что-то подобное говорил.

— Вроде да. Как ты понимаешь, я его не пробовала. Все, погрустил и будет, бери лопату, пошли копать.

— Ты не много ли себе позволяешь?

— Нет, в самый раз, — тряхнула я головой. — Все, кончилось рыцарство, начинается крестьянское бытие. Утром встал, подоил корову, двор подмел, огород полил, прополол, заготовил масло, белье постирал… лопату возьми. Дыры в имении подлатал, в комнатах убрался, корову подоил… Лопату возьми.

— Доили уже с утра!

— Дважды в день, мастер. Привыкай. Встаешь с петухами, ложишься с курами. Чтобы у тебя режим не сбоил, обзаведемся. Ну, пришли. Сейчас скажу, что делать надо. И лопату, чтобы ей, зачем поставил?

Я вздохнула. Показная покорность Хьюберта меня не особенно вдохновляла. Я понимала, что это у него оттого, что Хлодвиг на него авторитетом давит и потому что ему ни в замок не хотелось, ни к королевской сестре, но из двух зол пришлось выбрать меньшее. Так-то он стоял в обнимку с лопатой и пока всем видом выражал готовность ударно потрудиться на благо собственного имения, но знала я его уже достаточно, чтобы утверждать — не обольщайся, Ликс. Просто не обольщайся.

— Вот тут, — я провела мыском сапога по земле, потому что мои линии, конечно же, уже стерлись, — у нас будет хранилище для клубней, э-э-э… в общем, неважно. — В глубину надо копать примерно сантиметров на тридцать.

— Куда? — разинул рот Хьюберт.

— Вниз, — рявкнула я и сообразила, что он меня просто не понял. — Примерно на локоть вниз. Борта должны быть наклонными. Начнешь здесь, кончишь здесь, — снова очертила я размеры. — Все, приступай, я пошла за соломой и хворостом.

Развернувшись, я оставила Хьюберта пахать под палящим солнцем. Но, конечно, сделав с десяток шагов, я обернулась: как само собой разумеющееся, Хьюберт воткнул лопату в землю и стоял теперь, блаженно щурясь под теплыми лучиками. Приятненько ему, да? Мне бы тоже было приятно: лечь на травке на плед, руки за голову закинуть и наслаждаться. Лишь бы мошки не кусали да есть кто приносил… Но где мечты, а где реальность?

— Копать кто будет? — спросила я. Хьюберт чуть на меня покосился и мило так улыбнулся. Стало понятно, что косить и забивать он будет до последнего. — Ясно. Ну хорошо.

Хьюберт вздрогнул, ожидая знакомый уже по прежнему опыту полет сапога, но я его чаяний не оправдала. Подошла к нему, взяла лопату, вонзила ее под нужным углом на требуемую глубину, а, черт, лопаты тут дерьмо, конечно, но нечего нос воротить.

— Вот так, — с угрозой сказала я. — Давай, пробуй.

Неизвестно, какие у Хлодвига были конкретно претензии к потомку, но уж хитрости Хьюберту было не занимать. Потому что он специально — это и ежу было понятно — криво воткнул лопату, криво черпнул земли, и все это с рьяным выражением готовности поработать.

— Я еще раз показываю, — терпеливо выдавила я. — Но учти, в третий раз учить буду с помощью сапога.

— Ты же женщина, — в полном отчаянии произнес Хьюберт. Вот чего-чего, а подобного я от него не ожидала, но так как эту дурацкую фразу за свою жизнь я слышала больше, чем кукареканья, дара речи от такой банальности не лишилась.