Все тайны Третьего Рейха

Гитлер не был магом, его от чернокнижия верного Генриха шарахало. Для ведения войны и управления побежденными он предпочитал совершенно другие методы — более реальные. Идти на компромиссы он не умел и не желал, о чем многократно напоминал и при каждом удобном случае. «Я никогда не иду на компромиссы», — так говорил он. Евреев по этому его твердому убеждению следовало полностью истребить, коммунистическую гадину — тоже. Тогда земля останется прекрасно чистой и совершенно девственной. На ней будут жить свободные арийцы, управляющие покорными туземцами. Все будет прекрасно, как в старые добрые времена.

Если для решения первого вопроса особых трудностей не имелось, то решение второго оказалось сложным. Многие пытались ему объяснить, что страна, с которой он начал войну, немного не то, что кажется. Армия, с которой он решил сражаться, сильна и велика. Конечно, страной управляет шайка коммунистов во главе со своим диктатором Сталиным, но народ сам бы желал скинуть таких правителей. Гитлер этому не верил. Если народ позволил коммунистам управлять — это недостойный народ, считал Гитлер. Такому народу верить нельзя. Ему говорили, что среди русских немало тех, кто хочет освободить свою страну и видит в немцах не врагов, а братьев по оружию. Гитлер не верил. Всех, кто желал воевать за новую свободную Россию, он считал просто предателями. Он не различал даже комиссаров и командиров красных частей, считая и тех и других едва ли не мировым злом. И тех и других он приказал попросту расстреливать. Само собой, таковые его приказы пользы на Восточном фронте принести не могли.

Не принесли пользы и расстрелы мирного населения, которое боялось одинаково как завоевателей, так и собственных партизан. Не принесло пользы (а точнее, наделало очень много вреда) и разъяснение, что с завоеванными следует обращаться как с рабами. Все эти отвратительные приказы вкупе с ошибками стратегического характера и привели Гитлера к проигранной битве за Сталинград и дальнейшим поражениям на востоке.

А ведь среди русских было немало людей, которые хотели освободить свою землю от коммунистов, что не удалось во время Гражданской войны, но было такой же болью, как и поражение Германии в Первой мировой войне, создать достойное правительство и заключить с немцами мир. Наша пропаганда называла всех их — предателями и пособниками. Но на самом деле это были русские патриоты. Они по-разному относились к режиму национал-социалистов и по разным причинам искали с ними контакта. Но что оскорбляло Гитлера, все они не считали себя людьми второго сорта и называли себя арийцами. Это фюрера просто бесило! С великой неохотой он объявил о поддержке русского освободительного движения тогда, когда, по сути, это было уже слишком поздно: народ, поначалу желавший скорейшего мира и избавления от собственного деспота, полюбовавшись на жесткие карательные меры, скоро понял, что хрен редьки не слаще.

Будь Гитлер разумнее, он пришел бы в СССР как освободитель от режима коммунистов. Но он пришел как истребитель славян. Наряду с военными ошибками это был самый роковой просчет.

Первыми на сторону немцев перешли разрозненные казачьи части. Казаки были недовольны политикой Сталина, они Вождя Всех Народов ненавидели. И буквально с первых месяцев войны с СССР казаки начали перебегать на сторону противника.

В августе 1941 года немцам сдался целый казачий эскадрон в полном составе — его командиром был майор Н. М. Кононов. Большого доверия к казакам руководство Рейха не испытывало, почти год кононовский эскадрон промариновали в лагерях, но постепенно стало ясно, что это вполне обученная и отважная военная сила. За год бездействия к эскадрону присоединялись отдельные перебежчики или военнопленные, и к середине 1942 года эскадрон превратился в дивизион, в его состав вошли три конных эскадрона, три пластунские роты, минометная и артиллерийская батареи общей численностью на конец означенного года в 1799 человек. Этот эскадрон немцы направили на борьбу с партизанами, и он сражался в наиболее партизанском крае — Белоруссии — и в районе Смоленска на протяжении 1942–1943 годов. Потом он вошел в состав Первой кавалерийской казачьей дивизии под названием Пятого Донского полка. На груди бойцы этого полка носили особый знак: свастику на щите с перекрещенными мечами и именем своего командира Кононова.

В конце 1942 года в Шепетовке было сформировано семь казачьих полков, которые позднее в составе четырех батальонов вошли сначала в 703-й полк войск особого назначения СС, а затем в 750-й полк войск особого назначения СС под командованием Вольдемара фон Рентельна, некогда русского подданного, офицера лейб-гвардейского конного полка.

Добровольцы сражались против белорусских партизан, затем были переброшены во Францию, воевали против американских войск у Шварцвальда, в итоге оказались в Австрии, где уже в конце войны из остатков бойцов намеревались создать пластунскую дивизию в составе 15-го казачьего кавалерийского корпуса, но пока дивизия формировалась — война закончилась.