Все темные создания

— А если выиграешь ты? — удаётся сказать мне, хоть голос слегка охрип.

— Тогда я затащу тебя, — отвечает она с улыбкой.

Улыбается. О безумные боги. Она говорит это серьёзно.

Я начинаю смеяться. Легко. Слишком легко. Разум говорит мне, что это слишком красиво, чтобы быть правдой. Красивая, до боли красивая девушка, весёлая и чертовски соблазнительная, хочет переспать со мной, и мне даже не пришлось напрягаться.

Однако инстинкты подсказывают мне расслабиться, довериться и плыть по течению. И другие части моего тела полностью согласны с этим безрассудным порывом.

Я карты в и выкладываю их на стойку.

Она смотрит на них и поднимает бровь.

— Ужасный ход, — замечает она.

— Знаю.

Мы смотрим друг на друга. Понимание словно танцует между нами, и у меня пересыхает в горле, когда она тоже выкладывает свои карты.

— Куда ты собираешься меня отвести, Одэтт? — спрашиваю я.

Она отбрасывает прядь волос с лица и тихо смеётся.

— Ты правда думаешь, что я поведу незнакомца домой? Нет. Я не сошла с ума. Веди меня к себе.

Я тоже смеюсь. Провожу рукой по волосам, не веря происходящему. Облокачиваюсь на стойку и подаюсь к ней немного ближе.

— Ты тоже не должна принимать приглашения от незнакомцев в дом.

— На самом деле это я пригласила тебя, — уверенно отвечает она, и я не могу удержаться от громкого смеха.

— Хорошо. Пойдём. Следуй за мной.

Одэтт на мгновение колеблется, но встаёт, чтобы забрать свою накидку, когда я делаю то же самое. Мы, однако, не надеваем их — нет нужды. Я веду её в соседнее здание, где гостиница с тем же названием, что и таверна, предлагает комнаты.

Время летит быстро. Мне дают ключ от комнаты, мы поднимаемся по лестнице, и я открываю для неё дверь, ещё не успев до конца осознать происходящее. Когда я закрываю дверь и оставляю наши накидки у входа, она уже зажгла свет на прикроватной тумбочке. Стоит и наблюдает, словно оценивая мои движения.

Я подхожу к ней и задерживаюсь на корсете, обхватывающем её талию, и на её диких, волнистых волосах, ниспадающих на плечи. Жду, потому что, несмотря на то, что это была её идея, она всё ещё может передумать.

Мне не придётся ждать долго, чтобы узнать, что этого не случится. Одэтт медленно приближается ко мне, лениво поднимает руку и нежно касается моей щеки, прежде чем поцеловать меня в губы. Я понимаю, что она проверяет меня. Изучает моё дыхание и движения, и стоны, отзывающиеся эхом на моих губах, лишают меня всякого здравого смысла. Я хватаю её за талию, и хотя всё моё тело хочет прижать её к себе, я отстраняю её.

— Кто ты? — спрашиваю, едва дыша.

— Одэтт.

Я смеюсь.

— Кто ты на самом деле, Одэтт?

Она тоже улыбается.

Она слегка отстраняется от меня и опирается бедром на туалетный столик, на котором стоит ваза с почти увядшими цветами — единственным украшением этого скромного места.

— Воспринимай это как мимолётный сон. Так я и живу.

— Мы действительно собираемся это сделать? — спрашиваю я.

— Только если ты этого хочешь.

Мне кажется, она уже знает, чего я хочу. Это объясняет её улыбку и взгляд, направленный на меня.

— Ты вооружена? — спрашивает та часть меня, что ещё цепляется за остатки благоразумия.

— Если бы у меня были злые намерения, как ты думаешь, сказала бы я тебе об этом?

Я провожу рукой по волосам и прикусываю губы. Это сведёт меня с ума.

— Всё в порядке, — говорит она, и её пальцы начинают распутывать завязки на лифе. — Я покажу тебе, что у меня нет оружия. Можешь сделать то же самое?

— Я действительно вооружён, — отвечаю я, не отрывая взгляда от её рук.

Я поочерёдно выкладываю оружие, которое ношу с собой, на туалетный столик рядом с ней, пока она продолжает раздеваться.

Она снимает лиф и расшнуровывает юбку, которая легко падает на пол, оставляя её в тонком кружевном белье и белой рубашке поверх него.

— Я не собираюсь снимать рубашку. В этом-то и смысл.

— Всё в порядке, — тут же отвечаю я.

Рубашка достаточно прозрачна, и её глубокий вырез открывает линии её тела настолько, что мне не приходится гадать. Но я не спрашиваю. Возможно, там есть шрам или метка, которую она не хочет показывать. Мне это и не нужно знать.

Одэтт снова улыбается. У неё прекрасные губы, и теперь я знаю, каков их вкус. Я не могу сдержать хриплый рык, думая об этом, и преодолеваю разделяющее нас расстояние, не теряя больше времени. Теперь я тот, кто целует её, и она издаёт удивлённый вздох.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — шепчу я, не отрываясь от её губ.

Одэтт прикусывает нижнюю губу, раздумывая, пока наконец не решается.

— Сними рубашку.

Я повиновался. Она задерживает взгляд на моих татуировках. Если плетёные узоры цветов и волка что-то ей подсказывают, она не выдаёт этого. В её любопытном взгляде нет ни капли тревоги, когда её пальцы скользят по чёрным линиям.

Я беру её руку и целую её в ладонь, в запястье.

— Что теперь?

— Поцелуй меня ещё раз, — просит она без тени смущения, и это мне нравится.