Все темные создания

Все увидят, как я поворачиваюсь спиной к кандидату, и решат, что я демонстрирую абсолютное неуважение к нему, но это может оказаться полезным, чтобы не осталось сомнений, кого нужно выбрать.

Прежде чем я успеваю снова пригрозить ему уйти, Кириан встаёт, и мои тревоги тут же усиливаются.

— Сядь немедленно! — приказываю я. — Тебя увидят с других галерей.

Кириан смотрит на меня секунду, две… затем, пожав плечами с притворной небрежностью, опускается на колени.

— Что ты делаешь?

Забыв о скамье, где он сидел, он медленно, почти торжественно становится на одно колено, испытывая пределы моего терпения. Он смотрит на меня снизу вверх с выражением, которое сложно прочитать, а затем тянется к подолу моего платья.

Я пытаюсь отстраниться, но моя спина уже упирается в перила.

— Можешь сидеть спокойно, или устроить скандал. Решать тебе, — его взгляд пронзает мои глаза. — Я говорил с Ниридой.

И в этот момент я всё понимаю, но вместо облегчения, напрягаюсь ещё сильнее.

— Можно? — спрашивает он.

Меня настолько удивляет, что он вообще просит разрешения, что я молча киваю. Долгие секунды тянутся, пока этот человек ждёт, стоя на коленях передо мной, готовый приподнять подол моего платья, вынуждая мои мысли заходить туда, куда им не следовало бы.

К черту всех Воронов…

Он приподнимает платье совсем немного, только чтобы увидеть повязку на моей ноге, где обвивался хвост хиру. Я вижу, как он сдерживает дыхание.

— Это правда. Ты сразилась с ним, — шепчет он.

— Не по своей воле, поверь.

Его пальцы касаются края повязки, и я рефлекторно отдёргиваю ногу. Кириан отступает, как будто не заметил, что сделал.

— Прости. — Он достаёт из кармана маленький стеклянный флакон. — Нирида передала это для тебя. Говорит, ты не пошла к врачу.

— Я не смогла, но сама позаботилась о ране, — отвечаю я.

Кириан бросает быстрый взгляд на мою ногу перед тем, как снова встретиться со мной глазами.

— Разрешишь?

По какой-то непонятной причине я снова соглашаюсь. Он одной рукой придерживает подол платья, а другой начинает развязывать повязку.

Зелёная, нежная ткань сминается в его руке, исчезая вместе с вышитыми цветами.

Когда он заканчивает, аккуратно складывает повязку, чтобы она не коснулась земли, и кладёт её на скамью позади нас, прежде чем открыть флакон и погрузить в него пальцы.

Рана выглядит как ожог, но уже не так страшно, как вчера. Кожа на краях воспалена и покраснела, а в некоторых местах покрыта язвами.

Я сдерживаю стон, закрывая глаза от резкого контраста: нежное прикосновение к здоровой коже и жжение на повреждённой.

— Нирида говорит, что ты изменилась, — шепчет он, вынуждая меня снова на него взглянуть. Он, однако, сосредоточен на ране. — Я сказал ей, что это неправда. Лира, которую я знал, не изменилась. Ты другая.

Моё сердце пропускает удар, и каждая клетка тела напрягается, но Кириан спокоен, и я постепенно начинаю понимать, что он имеет в виду.

— Я такая же, как всегда, — протестую я, удивляясь, насколько неуверенно звучит мой голос.

Он медленно качает головой. Тёмные волосы, выбившиеся из-под кожаного ремешка, вьются на его лбу и за ушами. И я вот-вот поддамся желанию запустить в них пальцы.

Хотя снаружи все видят только мою спину, я не могу поверить, что мы находимся в столь интимной ситуации в окружении стольких людей.

— Нет. Ты не та, и ты это знаешь. Ты стала лучше.

У меня сжимается горло.

Его слова должны были прозвучать как угроза, но вместо этого ощущение опасности растворяется в горькой смеси сожаления, вины и чего-то, похожего на надежду.

Надежду на что?

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, — возражаю я.

— Напротив, я отлично понимаю, — отвечает он. Я замечаю, что он уже закончил. Одной рукой он берёт повязку и с завидной ловкостью начинает снова её завязывать. — Для меня существует две Лиры. И эта больше напоминает ту, которую я знал в Эрэе, когда она была всего лишь ребёнком.

Мне не стоит спрашивать. Ни в коем случае нельзя продолжать этот опасный разговор, но всё же…

— Почему?

Кириан даже не смотрит на меня.

— Ты стала смелой. Ты рискуешь… ради других людей, — говорит он медленно, тщательно подбирая слова, как будто понимает, насколько этот разговор пугает меня, хотя и не догадывается о настоящих причинах. — Ты делаешь вещи, которые раньше никогда бы не сделала.

— Я делаю и плохие вещи, Кириан, — вырывается у меня.

— Все мы порой совершаем плохие поступки.

И вот, повязка снова на месте.

Но он не отступает. Стоит рядом, одна нога согнута, другая коленом упираясь в пол, словно готовится принести клятву верности; но слишком близко для этого.

Его рука, держащая подол платья, чуть шевелится, но я не успеваю проследить за её движением, потому что другая, та, что была на моей ноге, отвлекает меня, когда мягко касается моей обнажённой кожи колена и начинает медленно подниматься выше.

У меня замирает дыхание.

— Кириан, — предупреждаю я.

Он поднимает глаза, и мне кажется, что блеск в них — это обещание чего-то запретного.

— Скажи моё имя ещё раз, принцесса, — мурлычет он.

Его пальцы скользят по моему бедру, и все мои нервные клетки болезненно сжимаются.