Все тёлки мимо

После двух недель в папиной автошколе я почувствовал, что готов снова явиться на экзамен, даже если мой отец пока не уверен, что я довезу моего гипотетического четырехлетнего сына в больницу прежде, чем он умрет от потери крови. Я записался на пересдачу, не сомневаясь, что на сей раз у меня есть реальный шанс. Но папа так меня затуркал на уроках, что я почти забыл про конечную цель – возможность самостоятельно приехать на осенний бал. До бала оставалась всего неделя. Пора было переходить ко второму этапу – обзавестись партнершей для танцев.

Эдуардо говорил, что я нравлюсь его кузине Дженни. Но тот же Эдуардо однажды объявил мне: "Я тут на курс \'Обработка дерева\' записался. Хочу вытесать деревянный ножик и выколоть тебе моргалы". Дженни была хорошенькая, но я еще никогда никуда ни одну девушку не приглашал. И мысль, что мне откажут – а заодно страх, что меня пырнут кривым деревянным ножом за неуважение к кузине Эдуардо, – не давала мне покоя.

В понедельник, за обедом в школе, я поделился своими тревогами с Аароном.

– Но он даже не пробовал вытесать ножик. Он там только кормушку для птиц сделал и подарил своей abuela [5] , – сказал Аарон, уплетая сэндвич с авокадо.

– И все-таки чего-то я ему не доверяю.

– Просто поговори с Дженни. Выбери подходящий момент и пригласи ее.

– Но я не хочу ее приглашать, если на самом деле я ей не нравлюсь. Как ты думаешь, можно как-то по ней понять? Ну, по глазам прочесть, типа?

– Знаешь что, чел. Я каждый день с тобой обедаю. А каждую неделю дрочу – раз десять, наверно. Но в том, о чем ты спрашиваешь, я ни бум-бум. Просто подойди к ней и пригласи.

В тот же день на риторике я выбрал место позади Дженни и стал дожидаться подходящего момента. Не знаю уж, по каким признакам я собирался его угадать. Но момент так и не наступил. Точнее, меня пробила такая нервная дрожь, что я не мог разговаривать с Дженни даже о том, что касалось учебы. Например, нас разбили на небольшие группы и дали задание: сформулировать свои аргументы за легализацию наркотиков и против. Когда Дженни спросила, какие у меня идеи, я выпалил: "Я люблю наркотики, но и не люблю", встал, выскочил за дверь, юркнул в туалет. И там минуты две метался из угла в угол, чтобы не возвращаться слишком быстро – еще догадаются, что убежал я вовсе не по нужде.

Три дня подряд я смотрел на затылок Дженни, пытаясь придумать, что и как ей сказать. Наконец я счел, что придумал беспроигрышную фразу, которая растопит лед. И решился.

– Ты когда-нибудь пробовала поливать "Флейминг Хот Читос" соусом начо?

– Да. Вкусно, – сказала она.

– Ага.

Остальные пятьдесят четыре минуты я молчал. А потом прозвенел звонок на перемену.

В тот день, шагая домой из школы, я запаниковал. До бала осталось два дня. Надо срочно кого-то пригласить. Иначе в пятницу мне придется сидеть дома и тупо смотреть кино. Решительный шаг Аарона вдохновил всех остальных ребят из нашей компании: они набрались храбрости и тоже пригласили девушек. Тошно думать, что "Хищника" придется смотреть в одиночестве.

Я так исстрадался из-за бала, что вспомнил о пересдаче, только увидев папу – а он, широко ухмыляясь, размахивал ключами.

– Ну, сын, покажем ОТС, куда засунуть их экзамен! – завопил папа, швырнул мне ключи от "олдсмобиля" и выскочил из дома первым. Взял с шезлонга свою газету, открыл заднюю дверцу, уселся.

– А почему ты не хочешь сесть рядом со мной? – спросил я.

– Я всю жизнь мечтал о лимузине с личным шофером. Убьем двух зайцев, – сказал папа и захлопнул дверцу.

Я сел за руль, завел "олдсмобиль" – этот громадный серебряный седан – и поехал в сторону ОТС. Папа раскрыл газету. Несколько минут он читал молча, потом сложил газету вдвое, поймал мой взгляд в зеркале заднего вида: