Все точки над i

Виссарион с сияющими глазами предложил всем выпить по случаю моего возвращения за счет заведения, но я настояла, что угощаю сама, дабы заведение не разорилось. Торжественная атмосфера была слегка нарушена потасовкой двух девиц, бог знает что не поделивших и явившихся к Виссариону искать правды. Девицы срывались на визг, нацелившись друг в друга кроваво-красными ногтями, оттого понять из их рассказа ничегошеньки было невозможно. Виссарион поступил как мудрый библейский правитель, влепил по затрещине обеим и предложил заткнуться. Остаток ночи девки просидели с мрачными лицами, время от времени бросая друг на друга испепеляющие взгляды. В четыре утра народ отправился на покой, девки пошли ловить подзадержавшихся клиентов, а я вымыла посуду и простилась с Виссарионом до следующей ночи, в душе сожалея, что прибыла сюда на машине. Притихший город с безлюдными улицами вызывал острое желание пройтись пешком. Однако до жилища Ника отсюда было все-таки далековато, и я поехала.

Ник спал на диване в своей огромной гостиной, свесив руки, а я отправилась в одну из комнат неясного назначения, где диван, однако, тоже был, хоть и не такой роскошный. Я устроилась на нем и для начала задумалась: на кой черт Нику квартира в двести сорок квадратных метров, если живет он один, причем редко когда ночует дома? Потом я задалась вопросом: а хотела бы я жить в подобной квартире? И пришла к выводу, что такая мысль могла явиться мне лишь в приступе белой горячки, я и в своей-то хрущевке не знала толком, что делать. Потом подумала, что в большой семье у каждого должна быть своя комната. Представила, что у меня именно такая семья, детишки бегают по дому, все роняют, визжат и смеются, и заревела, что было, безусловно, глупо, но извинительно, ведь я точно знала: никакой семьи, ни малой, ни большой, у меня не будет, и своего сына я теперь вряд ли увижу. На этой малооптимистичной ноте я и отошла в мир снов.

Проснулась я часов в десять, Ник в гостиной признаков жизни не подавал, я прошла на кухню и попыталась приготовить завтрак из тех продуктов, что обнаружились в холодильнике. Минут через двадцать в кухню заглянул Ник, рожа помятая, взгляд сердитый, он принялся искать сигареты, игнорируя меня, я бродила по кухне в его рубашке, единственной чистой, что нашлась в шкафу, и тоже его игнорировала.

– Я надеялся, что ты уже свалила, – заявил Ник, внезапно обретя голос.

– Раз уж я обязана тебе по гроб, можешь рассчитывать хотя бы на яичницу по утрам, – ответила я. Ник хмыкнул и устроился за столом.

– Не нарывайся, я с перепоя злой, – счел нужным предупредить он.

– А ты бываешь добрым? – удивилась я.

– И добрым, и даже щедрым. В чем ты имела возможность убедиться.

– Поправка принята, – кивнула я.

– Ты здесь ночевала? – проявил он интерес.

– Вернулась в пять утра.

– А где тебя носило до пяти?

– Работала.

– У Виссариона, что ли? – усмехнулся Ник. – Уверен, шлюхи пришли в восторг, обнаружив тебя за роялем, в их полку прибыло.

– Точно. Мы пели хором.

– Восхитительно. Вы случайно не нуждаетесь в сочном баритоне? Боюсь, мне скоро придется подрабатывать в вашем кабаке.

– Вакансий нет, но для тебя что-нибудь подыщем.

– Вот продам родное гнездо, куплю домик в деревне, буду жить с коровкой и поросенком.

– Вроде бы ты всю жизнь мечтал об этом?

Ник исподлобья взглянул на меня, а я вздохнула в ожидании затрещины. Но махать руками ему было лень, он вяло жевал яичницу с видом мученика.

– Тебе повезло, – вдруг заявил он. – Долгих не было до происходящего никакого дела, твоему Рахманову тоже, так что твоя судьба зависела целиком от меня. Но везение не бывает бесконечным. Еще одна выходка – и я провожу тебя на кладбище. Буду обливаться слезами, а потом уйду в запой на сорок дней. Большой удар по моей печени, ты уж постарайся, чтобы до этого не дошло.

– Постараюсь, раз это в моих интересах, – пожала я плечами.

– Хватит лирики, – отодвигая тарелку, посерьезнел Ник. – Ты помнишь, что я сказал: мне нужны эти бумаги.

– Я помню. Можешь не сомневаться, я сделаю все, чтобы их найти.

– Ага. Главное, чтобы ты не забыла передать их мне. На всякий случай предупреждаю: не вздумай хитрить. Сама ты от этих документов ничего не выгадаешь, только шею себе свернешь. Помни о своем стервеце-муже. Он тоже схитрил и оказался на кладбище.

– Кстати, о стервеце-муже, – заговорила я. – Откуда такая уверенность, что бумаги эти существуют? Он пытался шантажировать Долгих и что-то предъявил ему, так?

– Разумеется.

– Какой-то документ, который произвел на нашего небожителя впечатление? Эй, ласковый мой, – позвала я, заметив, что Ник сидит с отсутствующим видом. – Ты с перепоя думать в состоянии или отложим разговор до лучших времен?

– Мои умственные способности всегда на высоте. Училась бы у папы, сучка безголовая. Куда ты клонишь? – нахмурился он.

– Что, если предъявленная бумажка – это все, что было у Павла?

Ник захихикал, сделал глоток кофе из чашки и весело посмотрел на меня.