Все точки над i

– Ты так ничего и не поняла, – покачал он головой и подал руку, мне пришлось опереться на нее, чтобы подняться. – Присаживайся, – кивнул он на кресло. – Знаешь, я представлял нашу встречу совсем иначе, – улыбнулся Ден, пройдясь по комнате. – Однако тебе захотелось покрасоваться перед моими ребятами, а я не смог отказать тебе в таком удовольствии.

– Я-то думала, это ты получаешь удовольствие.

– Вовсе нет. Было грустно смотреть, как ты напрасно пытаешься меня разозлить. Хочешь выпить? – спросил он. Я кивнула. – Мартини с апельсиновым соком без льда? – уточнил он по пути к двери. – Или твои вкусы изменились?

Он вышел в соседнюю комнату, я слышала, как он возится там, достает бутылки, разливает напитки.

– Не изменились! – ответила громко.

Он вернулся, протянул мне рюмку, сел в кресло и вертел в руках бокал, согревая ладонями коньяк.

– Тебе идет этот цвет волос, – заговорил он, потом погрузился в размышления, черт его знает, о чем он думал. – И эти смешные косички… Ты в курсе, что Рахманов увез твоего ребенка в Англию?

– Что? – растерялась я.

– Да-да. Укатил три дня назад. Наверное, опасался, что ты его выкрадешь. Кстати, тебе такая мысль в голову не приходила?

– Нет.

– Почему? – вроде бы удивился он.

– Ты знаешь ответ.

– Ах, ну да, ты вершила правосудие. Ребенок тебя уже не интересует?

– Тебе прекрасно известно, что…

– Что? – улыбнулся он. – Что у тебя не было шансов выжить, и, хоть ты это знала, тебя это не остановило? Похвальная жажда справедливости. Я-то думал, ты заберешь ребенка и поспешишь унести отсюда ноги. Но судьба сына тебя, похоже, совсем не волнует.

– Зачем ты все это говоришь? – нахмурилась я.

– Пытаюсь понять, – развел он руками. – Для тебя он в Англии недоступен, но для меня… Вполне вероятно, что ты его скоро увидишь.

Я замерла, сцепив зубы. Он поднялся, подошел сзади и наклонился ко мне:

– Интересно, как ты поведешь себя, если твой ребенок окажется здесь? Продолжишь скалить зубы или это будет совсем другое шоу? Вот видишь, милая, он еще за тысячи километров отсюда, а смеяться тебе уже расхотелось. А ты говорила: фантазии у меня нет, есть, есть, не сомневайся.

– Надо было добить тебя там, в машине, – тихо сказала я.

– Кстати, а почему ты этого не сделала?

Он продолжал стоять за моей спиной, шепча мне в ухо, и от этого становилось еще более не по себе.

– Какая разница? – отмахнулась я.

– Для меня разница есть. Так почему?

Он наконец-то выпрямился и отошел, мне стало легче дышать. Ден сел в кресло рядом и теперь смотрел мне в глаза внимательно, точно хотел что-то прочитать в них.

– Ну, так почему? – нетерпеливо повторил он вопрос.

– Испугалась, – пожала я плечами и поспешно отвела взгляд.

– Чего?

– Хоть ты и мразь, но стрелять в человека в упор…

– Вот как? А другой причины не было? – голос его стал вкрадчивым, едва слышным.

– Другой причины? – не поняла я.

– Да, милая, да. Чего ты на самом деле испугалась?

– Ты и вправду чокнутый, Ден. – Я попыталась отодвинуться от него, но он взял меня за руку и притянул к себе.

– Я тебя простил, – усмехнулся он. – Я простил, потому что знаю о тебе чуть больше, чем ты сама о себе знаешь. Я помню твое лицо, когда ты смотрела на меня. Как мне было жаль тебя, девочка, невыносимо жаль. – Я попробовала вырвать свою руку, но он только крепче сжал ее. – Когда ты узнала, что я жив, какое чувство было первым? Вспомни, ну?

– Досада.

– Врешь, – покачал он головой. – Какой в этом смысл? Я и так знаю. Но ты не хочешь в этом признаться, даже самой себе. В этом все дело. Проще всего мне было сдохнуть там, в машине. Но я не мог себе этого позволить. Знаешь почему? Тогда у тебя не было бы шанса все исправить. В больнице я ждал тебя, ждал, что ты придешь и скажешь… А ты с порога принялась кривляться, и стало ясно: ты опять ничего не поняла, не желаешь понимать. Что ж, придется тебе помочь.

– Ден, о чем ты говоришь? – спросила я, больше не обращая внимания на свой дрожащий голос.

Он засмеялся:

– Я отвечу, а ты опять скажешь, что я спятил. Нет, милая, я дождусь, когда ты сама мне скажешь. Возможно, на это уйдет много времени и нервов, твоих и моих, но что делать.

– Прошу тебя, не трогай моего ребенка, – попросила я тихо.

– Занятно, правда? Ты считаешь меня мразью, ненавидишь… ведь так? И вместе с тем обращаешься с такой просьбой. И надеешься, что я, мразь, тебе не откажу. Полный бред. Это на первый взгляд. А на самом деле… что на самом деле, сладкая? Тебе просто надо чуть-чуть помочь. Вот увидишь, ты будешь молиться на меня, как на икону. Кстати, я могу отпустить этого парня, ты права, он здесь ни при чем. Даже если он трахал тебя все это время, я, так и быть, закрою на это глаза. Ну, так что? Договорились? Цену ты знаешь.

– Мне нет до него дела, – отрезала я.

– Серьезно? А как же человеколюбие? Стоит нам спуститься в подвал, кликнуть моих собачек, и ты начнешь скулить: «Не делай этого, Ден». Разве не так? Хочешь, проверим? Но если я начну спектакль, то уже вряд ли захочу остановиться.

Он поднялся, подошел ко мне и погладил мое плечо:

– Раздевайся, сладкая. И привыкай играть по моим правилам.