Все только начинается (СИ)

Жена доктора умчалась, процессия медленно потянулась вдоль домов. Теперь Анна знала, что горожане идут в храм Отца, Матери и Младенца. Сегодня они будут просить мира и процветания для города, возносить молитвы за здоровье близких и благодарность за хлеб. Серые балахоны символизировали смирение, свечи – память, цветы – Вечную Жизнь.

Во время войны наги запрещали любые шествия, но жители города тайком посещали храмы. Больше десяти лет спустя они считали, что их молитвы тоже поспособствовали победе над врагом.

***

Подъем на гору был несложным, но долгим. Фади помогал горожанам, подсыпая на тропу смесь соли и песка.

Ниже Анны, через несколько человек, поднимался Фред со своей компанией. Парень откровенно издевался над Фади, но тот с преданностью пса заглядывал ему в глаза. В конце концов, сын мэра принялся срывать льдинки с кустов на обочине тропы и небрежно швырять их в инвалида. Они не причиняли мальчику особой боли, но рассыпались крошевом на его старой куртке и попадали за воротник.

Фади все больше сутулился, вжав голову в плечи, но убегать не спешил, наоборот, хихикал и заискивающе улыбался.

Никто не решался сделать Фреду замечание. Аня уже решила шагнуть на обочину, дождаться молодежь и отчитать хулигана, но ее опередила Дью Эдрегейл:

— Фредди, прекрати! — бросила она. — Ты ужасно раздражаешь! Найди противника, достойного себя великого, и не приставай к бедолаге!

Фред ухмыльнулся и подбросил в руке льдинку:

— Тебя, что ли? Хочешь поработать мишенью?

— Только попробуй! Вон там идет Анна Триеер, я расскажу ей о твоих выходках, и о тебе напишут в «Сплетнике»! — огрызнулась девушка. — Поверь, я не побоюсь сообщить о твоих «подвигах». Все узнают, каким гадким ты бываешь!

— Ой-ой, испугался, — проворчал парень, но льдинку бросил и дальше шел молча, держа руки в карманах и насвистывая веселый мотивчик.

Дью тоже замолчала. На ней единственной из компании был надет балахон для моления. Она шла, опустив голову, с мрачным выражением лица.

В другой раз Анна подошла бы и расспросила девушку, несмотря на их разногласия, но процессия уже подходила к храму.

Оказалось, что это целый комплекс, расположенный на выступе над морем. В одном здании жили жрицы, в другом проводились службы. Простая деревянная постройка с полукруглой крышей мало напоминала храм. Морские ветра изъели грубые бревна. Со стен свисали обрывки рыбацких сетей.

Храм был старым. Кое-где он врос в землю. На горе властвовал ветер. Было немного жутковато осознавать, что под ногами несколько метров каменной плиты и пропасть.

Аня вошла в храм за всеми остальными. Помещение внутри выглядело уютным – каким-то… домашним. Оно все еще было украшено сосновыми ветками, аромалампы с розовым маслом и благовония распространяли повсюду свой дивный запах.

Каждому молящемуся давалась минута, чтобы сформулировать свою просьбу и поблагодарить божества. Когда подошла ее очередь, Анна поставила свою свечу перед изображением Триединой пары: отца, матери и ребенка. Атмосфера таинства расслабила ее сердце, и она тихо произнесла:

— Спасибо тебе… вам. За спасение, за Эйджи… Я еще не понимаю, верю ли в вас, простите, но… пожалуйста, верните Люку здоровье и защитите нас всех от зла, больше я ни о чем не прошу.

Жрица в широком капюшоне подала Ане ароматическую палочку, на треть сожженную и притушенную о восковую свечу. Ее следовало отнести домой и спалить до конца, чтобы очистить жилище от негативности.

Путь домой оказался более сложным. Подошвы Аниных ботинок скользили по не присыпанным песком островкам льда. Гельда придерживала ее за локоть, но ей самой приходилось нелегко. Марисса тихонько жаловалась и взвизгивала. Она надела модные туфельки с острыми каблучками, хотя Гельда успела предупредить ее о предстоящих трудностях пути.

Люди спотыкались и даже падали. Фади не поспевал на каждый зов, многие горожане расталкивали других, более боязливых, что создавало живые пробки.

Процессия как раз семенила по тропе над обрывом, когда что-то толкнуло Анну в бок. Она успела заметить, что это был Фади со своей тяжелой сумкой, полной песка и соли. Сзади него маячил Фред. Анины ноги заскользили по ледяной корке. Она взмахнула руками, чтобы удержаться, но от того лишь слетела с тропы на покрытую инеем траву.

Еще несколько неконтролируемых шагов по инерции – и она сорвалась бы вниз, на острые камни морского берега. Ее удержала Марисса. Горничная спрыгнула с тропы. Каблуки ее туфель ушли в мягкую землю, и она получила некоторую опору. Марисса схватила Анну за хлястик на пальто.

Пуговицы затрещали, и от рывка Аня упала спиной назад, ушибив локоть о корень. Зато она осталась жива, и, полулежа, глядя на море, поняла, что даже не успела толком испугаться. Испуг придет позже, а пока придется выяснить: это случайность или что-то преднамеренное?

Фади мычал, прижав к груди руки. Видимо, это означало мольбу о прощении. Люди погомонили и успокоились. Толпа постепенно рассосалась. Случай, едва не ставший несчастным, угомонил торопыг, и жители чинно потекли по тропе без толчеи.