Все цвета моей жизни

– Консервативный, – добавляет он, и я киваю.

Он сияет, как студент, получивший отличные оценки, и продолжает:

– Посмотрим, что же с ним такое? Так-так: да у него женское белье под костюмом!

Я фыркаю от смеха и несколько человек оборачиваются к нам. Тогда я утыкаюсь головой ему в плечо и тихо хихикаю.

* * *

Мы у молодежного клуба. Я жду его, а он провожает ученицу. У своей машины стоит мужчина, явно дожидается ее. Я его уже заметила.

– Привет, – произносит мужчина, похожий на игрушечную собачку; он широко улыбается, на щеках у него играют ямочки.

– Ты что, его знаешь? – спрашивает Энди, и девушка кивает.

– Вот, на тачке подъехал, хотел тебя удивить, – говорит мужчина и открывает дверцу машины.

На лице у девушки никто ничего не может прочесть. Никто, кроме меня.

Энди вопросительно смотрит на меня.

Я отрицательно качаю головой.

– Ой! Жасмин, я забыл одну вещь. Давай-ка вместе за ней сходим! Извини, парень, мы ненадолго, – обращается он к незадачливому кавалеру.

– Нам ехать надо, – отвечает тот.

Улыбаясь во весь рот, Энди отвечает:

– Поверь, это исключительно важно. Извини, что все тебе сорвал.

И он уводит Жасмин обратно. Через несколько минут я получаю сообщение: он пишет, чтобы мы встретились у бокового входа.

– Негодяй? – спрашивает он.

– Да еще какой!

– С металлическим оттенком?

Я киваю.

– О господи… А на вид как будто из поп-группы. Спасибо тебе, – произносит он, целует меня и добавляет: – Хочешь, вечером куда-нибудь сходим, поужинаем?

* * *

На нашем первом настоящем свидании я говорю Энди, что у меня есть билеты на матч «Кристал Пэлас» – «Астон Вилла». Он не болеет ни за тех, ни за других, но футбол любит и в любое время пойдет на любую игру на любом стадионе. Спасибо Госпелу, я его зацепила.

Я не говорю ему, что мы будем сидеть в ложе команды, потому что и сама этого не знала. Перед игрой там подают легкие закуски, а когда мы выходим на открытый воздух, Джамель, жена Госпела, именно для меня делает так, что все места в рядах впереди, по бокам и сзади оказываются свободными. «Можно?» – спрашивает Джамель и садится рядом со мной. Это длинноногое гламурное создание в больших темных очках, не обращая никакого внимания на наведенные на нее камеры, делает вид, что смотрит игру, а на самом деле вовсе не смотрит, а говорит со мной о проблемах, которые они переживают:

– Дом обставляла не я. До меня он с кем-то там жил. А когда я поселилась, все было уже вот так. Не пойми меня неправильно – дом красивый, ты и сама видела. Но не знаю, как это сказать… – она закрывает глаза и передергивает плечами, – может, потому, что это делала она, а может, я глупая… Я-то ничего, живу, а вот он… он становится очень… очень беспокойным, понимаешь? Как будто вбирает в себя всю эту агрессию. Ему никогда не сидится дома. Ты лучше меня его знаешь, поэтому я и делюсь.

– Я вовсе не лучше тебя его знаю, – возражаю я.

– Да ладно, ты же его первая любовь.

Энди заметно напрягается в своем кресле, и мне очень хотелось бы, чтобы он этого не услышал. Я рассказывала ему, что в школьные годы мы с Госпелом дружили, встречались, я подготовила его к этому просто так, на всякий случай, но ни о чем серьезном, вроде любви, не говорила.

– А может, я просто глупая, – говорит она.

– Да нет, – отвечаю я, понизив голос, чтобы не услышал Энди. – Это животное начало, и тебе нужно от него избавиться.

Глаза у нее чуть не вылезают из орбит.

– У вас в доме неживая энергия. Все шкуры, рога, чучело тигра, что там еще… Выкинь их немедленно. Они мешают здоровой энергии течь по дому.

– Ты это почувствовала?

– С первой же минуты.

– О господи, я так и знала, – взволнованно произносит она. – Он все это любит, но выкинет по первому же твоему слову.

В волнении она прижимается ко мне, тут же отстраняется и произносит:

– Извини. Захотелось обнять тебя, но я не буду. Я люблю обниматься. Так тяжело, когда не могу!

От ее слов мне становится смешно.

– Уж ему-то ты разрешаешь себя обнимать? – шепчет она, оглядываясь на Энди. – Он такой хорошенький.

И именно в этот момент хорошенький вскакивает и разражается совсем нехорошими словами в адрес судьи.

Немногочисленные гости в ложе оборачиваются и смотрят на неотесанного уроженца Глазго.

– Прошу прощения, – говорит он мне, а не им, и садится на свое место.

* * *

– Что ты в нем находишь? – спрашивает меня Госпел, когда однажды мы идем в его любимый модный коктейль-бар, где он фотографируется с каждым желающим. Нас две пары. Энди и Джамель увлеченно говорят о его работе. Он очень любит детей, с которыми работает, и мне очень нравится, как он говорит об этом.

Я думаю, Госпел ревнует, я даже знаю, что ревнует, вижу, как цвета посетителей бара смешиваются с его счастьем чистого медового цвета; так смешиваются цвета в стиральной машине, когда она начинает работать. Это совсем не хорошо и даже смешно, потому что красивее, чем Джамель, и внутри и снаружи, я еще никого не встречала.

– Что нахожу? – улыбаюсь я в ответ. – Он добрый… Он веселый…

Госпел, прищурив глаза, смотрит на Энди, как будто старается разглядеть, где же это в нем доброта и веселость.