Все цвета радуги (Оракул Вселенной - 3)

Похоже? Зоров приподнялся на локти и огляделся. Да, очень похоже. И все же есть и отличие. Этот мир... богаче, сочнее, что ли. Реальнее. Тот мир, если его не подводила генная (или реинкарнационная) память, был сконструирован искусственно. Если этот тоже, то приходилось признать, что здешние инженеры потрудились гораздо качественнее... Он мог сорвать и надкусить голубоватую травинку и ощутить ее горьковатый вкус. Полюбоваться игрой света на гранях разноцветных камешков на дне протекающего совсем рядом маленького ручейка, увидеть деловито снующих по воде паучков-водомеров, рассмотреть каждую подробность на сегментном тельце голубой стрекозы, безбоязненно усевшейся на стебелек цветка в нескольких сантиметрах от лица...

Потом он вспомнил о Ладе и Рангаре, и его точно пружиной подбросило на ноги. И тут только Зоров заметил, что совершенно гол.

Где он, черт побери?! И что все это значит?!

Зоров еще раз погнал память на гимнастику, но смог вспомнить лишь то, что произошло с ними до проникновения в Голубой мир. Последнее, что осталось перед мысленным взором, было: убегающая вдаль голубая дорога, голубые поля вокруг, голубое небо и город на горизонте. Все. Дальше - мрак. Попали ли они в этот город? Где Лада и Рангар? Почему он голый, в конце концов? Куда подевались одежда и оружие? И почему, если они таки попали в Голубой мир, вокруг далеко не все голубое?

Впрочем, последний вопрос интереса не представлял. Зоров прекрасно понимал, что соответствие миров цветам радуги - условность, абстракция, и в действительности спектральная принадлежность того или иного мира определяется отнюдь не его цветом. А то, что в Голубом мире голубой цвет - доминантный, лишь дает весомый аргумент в пользу догадки Зорова о сконструированности этого мира.

Но ответы на остальные вопросы его очень волновали. И особенно что с Ладой и Рангаром? Ну с Рангаром проще, подумал он и мысленно усмехнулся, вспомнив фразу классика: "Лишь бы не спал - отобьется". А вот с Ладой... Ох, как же болит сердце за этих дорогих ему людей и как унизительно ощущать свою рожденную полным незнанием ситуации беспомощность!

Зоров еще раз - на этот пристально и внимательно - огляделся. Цепким, все замечающим и фиксирующим взглядом разведчика. И увидел среди переплетения стволов и ветвей необычного леса тропинку. Он хотел было направиться к ней, но его опередили. Кто-то шел к нему, целая группа, и они перекликались звонкими щебечущими голосами.

"Аборигены, - подумал Зоров с мрачным удовлетворением. - Ну-ну, сейчас разберемся..."

Но совершить задуманное ему так и не пришлось. Ибо он буквально остолбенел, увидев аборигенов. Точнее, аборигенок. Их было шесть, и были это юные нагие девы неземной, немыслимой красоты и совершенства. То есть вполне земной, но уж совершенно немыслимой. У Зорова перехватило дух и горячая тяжесть шевельнулась в чреслах. Остолбенение приобретало чересчур уж конкретные и, главное, зримые формы. Тугой кроветок опалил румянцем щеки и заставил грудь бурно вздыматься и опускаться. А некая часть его тела вела себя так, будто полностью обрела самостоятельность и независимость от хозяина, и теперь красовалась, как ухарь-купец на ярмарке.

Девы продолжали щебетать и ослепительно улыбаться, окружили Зорова, восхищенно разглядывая его совершенное мускулистое тело своими фантастическими глазами изумрудного, фиалкового, небесно-голубого и золотистого цвета, а затем вначале их руки, а затем и губы принялись ласкать его... и прежде чем провалиться в сладкую хмельную бездну, он еще успел вспомнить (в оправдание, что ли? Хотя какое тут, к черту, оправдание?) слова еще одного классика: "Если невозможно избежать насилия, расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие..."

Рангар ощутил себя на чем-то теплом, приятно-мягком... его тела касались тонкие, нежные и в то же время необычайно сильные и умелые пальцы. Они оглаживали и заставляли вначале трепетать, а затем замирать в сладкой истоме каждую жилочку, каждый мускул... даже самые лучшие массажисты при императорском дворе не могли так... о, какое невыразимое блаженство!