Все цвета радуги

…Зорова пуля ударила в спину чуть пониже правой лопатки и, прошив легкое, улетела дальше. Сердца, к счастью, пуля не задела. Рангар был целью № 2, и услышав характерный свист, он в невероятном кульбите попытался уйти с гибельной линии, закрывая при этом Олвара. Это ему удалось лишь частично, поскольку вторая пуля хоть и не попала в грудную клетку, куда целил электронный снайпер, но угодила во внешнюю часть правого бедра и, столкнувшись с костью, разворотила все бедро не хуже разрывной… Оставшийся без единой царапины Олвар тут же потерял сознание, увидев, что случилось с отцом и дядей,

Красный мир решительно не желал отпускать гостей.

Теряя последние крохи сил и сознания, они брели по плато. Зоров хрипел, пуская розовые пузыри, простреленная грудь болела нестерпимо, словно ее пронзил раскаленный кол, да так и застрял там, он на каждом шагу спотыкался, едва не падая сам и угрожая уронить так и не пришедшего в себя Олвара и лишенного возможности идти самостоятельно Рангара; кое-как перетянув бедро ремнем и остановив кровотечение, он передвигался короткими судорожными рывками, одной рукой обнимая Зорова за плечи, а другой опираясь на гранатомет, который сейчас пригодился в качестве костыля… Мир вокруг странно дрожал, меняя абрисы, словно состоял из плотного текучего красного тумана, и даже не тумана, а некой субстанции, очень напоминающей кровь… Каменистая поверхность под ногами будто бы обрела смутную прозрачность и жутковатую глубину… такое уже случалось, но гораздо слабее… а теперь ко всему добавился иррациональный страх провалиться куда-то в тартарары… в Тмутаракань… исполинский глаз темным засасывающим провалом уставился на них… беззвучно и издевательски хохотали солнца и звезды, внезапно взошедшие на угрюмом небе цвета остывающей лавы… их было много и они были одновременно – солнца и звезды… очень много солнц и звезд самых разных цветов и оттенков… вот такая странная была картина, необыкновенная. Зорову вдруг показалось, что они все втроем парят в центре колоссальной многомерной сферы… потому что миры возникали в любом направлении, куда только он не бросал взгляд… странные миры, необычные… а вокруг разворачивалось некое мрачное действо… он тряхнул головой и увидел буквально в нескольких шагах изумрудную грань Двери.

И тут Зоров, в очередной раз споткнувшись, на сей раз не устоял на ногах и рухнул. Уже в падении в его сознании возникла слепяще-сверлящая мысль, что падать нельзя, потому что это конец… мучительный и бессмысленный… гораздо более бессмысленный, чем гибель Лады.

С глухим вскриком упал, увлекаемый братом, Рангар, и из-под импровизированного жгута, которым он перетянул страшно исковерканное бедро, плеснул фонтанчик алой крови. Сам Зоров приземлился на грудь, успев оттолкнуть Олвара, чтобы не придавить своим весом, и тут же отрубился… но лишь на мгновение, и придя в себя; выплюнул огромный сгусток крови… все, пронеслась отчаянная, горькая мысль, тут всем и конец… и в этот миг очнулся Олвар, лежащий в метре от Зорова и Рангара.

Он поднялся на ноги, некоторое время в глазах его обреталась пустота, но вот он увидел лежащих, истекающих кровью отца и дядю… он все вспомнил, и в глазах закипели боль и сострадание, и горячие слезы хлынули из них.

– Нельзя лежать… вставайте! Я помогу вам, вставайте, нельзя, нельзя лежать… – приговаривал он, изо всех сил пытаясь растормошить Рангара и Зорова и помочь им встать (как, каким образом он мгновенно оценил ситуацию и понял, что им действительно нельзя лежать, ибо силы убывали стремительно и безвозвратно? Лишь много позже Зоров смог ответить на этот вопрос, да и то ответ в каком-то смысле отдавал мистикой).

И произошло почти чудо. Измученный, изнеможенный, переживший шок от смерти матери – на собственных глазах! – двенадцатилетний мальчик помог-таки встать двум пребывающим на грани жизни и смерти мужчинам. Теперь он шел посредине, и на него с одной стороны опирался временами уже проваливающийся в небытие отец, а с другой едва передвигал деревенеющие ноги вообще неизвестно как державшийся Зоров…

…Они уперлись в Дверь почти лбами, потому что глаза застилала черная, с кровавыми сполохами пелена, и Дверь вначале как-то необычно спружинила, словно раздумывая, пропускать или не пропускать этих непонятных, невероятных существ… и все же мягко распахнулась, пуская.

И сразу же они увидели ЕЕ.

Зеленая Дорога убегала вдаль сверкающей изумрудной стрелой, и начиналась она у их ног, но надо было сделать еще один, только один шаг, чтобы ступить на нее, но сил уже не было, СОВСЕМ не было, и один-единственный шаг казался невозможным, и сама Зеленная Дорога маячила впереди полюсом недоступности… и тогда Рангар и Зоров просто упали вперед, прямо на ее зеленый глянец. И только Олвар, совершив отчаянную попытку смягчить падение мужчин, ступил на нее ногами.

И опустился на колени, и слезы вновь закапали у него из глаз, маленькими бриллиантами падая на изумруд дороги… Он плакал очень по-взрослому, вопрошая неизвестно кого сквозь рыдание: