Все твои минусы на мои минусы (СИ)

Передо мной находился не мой парень. Нет, нет. Это не может быть мой Тэ-Тэ. Он бы не поступал так со мной. Он… слезы так ни кстати покатились по щекам. Я начала громко всхлипывать.

— Пожалуйста, прекрати, — попытка вырваться не увенчалась успехом и только разозлила парня. Он с силой придавил мои запястья к кровати, навалившись на меня еще больше. Тут у меня началась настоящая паника. Я начала брыкаться, изворачиваться. — Пожалйста, пожалуйста, пожалуйста…

— Заткнись. Просто молчи, — низкий голос молоточком отбил этих три слова в голове. Я замерла, перестав даже плакать. — Молчи, и я сделаю тебе приятно.

Перед глазами все вспыхнуло, а в голове закружилось. Внезапно очертания лица Тэхена в темноте стали слишком выразительными, словно лицо парня подсветили фонарем. Но как только я смогла хорошо видеть, в ужасе поняла, что возле меня и не Тэхен вовсе. Страх парализует буквально все, я незаметно дрожу, глотая соленые слезы, что беспрерывно лились из глаз.

Он вернулся. Он опять хочет сделать мне больно.

Шершавые ладони заскользили вверх по талии. Губы Гукду вцепились в мои соленые, глуша в кровавом поцелуе ничтожный скулеж. Скажите, что я сплю. Скажите, что это просто очередной страшный сон. Я чувствую, как брюнет начинает снимать с меня пижамные шорты, его ремень брякает, как и последняя моя надежда разбивается, топясь в его стонах. Таких противных, что тошнит.

— Цветочек, какая же ты сладкая, — его хриплый шепот больше похож на шипение. Ядовитое, лишающее всякой веры. Он раздвигает коленом мне ноги, и мир рушится окончательно.

— Нет! — брыкаюсь с новой силой. Но такое чувство, что я лежу бревном и ничего не делаю, а мои попытки сопротивления — просто мираж. — Нет, Гукду! Н-е-е-ет!..

Я резко открываю глаза, садясь на кровати, упираю локти в колени и прячу вспотевшее лицо в ладонях. Сердце бешено колотится о грудную клетку, норовя проломать ее. Простыни смялись, половина одеяла свисает с кровати, все тело покрылось холодной испариной, а дрожь никак не отступала. Я выпустила шумно носом воздух.

Это был очередной кошмар. Просто страшный сон.

Прошло уже больше недели с того случая, а не было и ночи, кроме той, когда рядом спал Тэхен, чтобы мне не снились кошмары. Они были о прошлом, о Гукду, практически идентичные, связанные с тем проклятым днем, о котором не знает никто. Если бы Чимин узнал истинную причину нашего с Гукду расставания, он бы его точно тогда убил. Стоило вспомнить брата, как дверь моей комнаты скрипнула, и взлохмаченная макушка Чимина появилась в дверном проеме.

— Нуни, я слышал, как ты кричала, — брат сонно потер глаза, проходя внутрь и закрывая за собой дверь. Я подтянула к себе колени, освобождая ему место, чтобы он мог сесть. Но Чимин игнорирует выделенное ему место, зажигает на тумбе светильник и, видя мое дерьмовое состояние, без слов и лишних вопросов заключает в объятия.

Ощущение родного человека рядом унимает дрожь в теле, я немного расслабляюсь, но слезы все-таки сдержать не получается. Первый всхлип заставляет блондина отстраниться и с тревогой заглянуть в мои глаза, полные предательской влаги.

— Мне просто приснился кошмар. Ты можешь идти спать, оппа, — я попыталась улыбнуться, но губы кривило, а мне снова хотелось плакать. Необходимо собраться, но ночь слишком располагала взять и раскрыть, наконец, все секреты, утаенные и закрытые под замок в душе еще полтора года назад. Брови Чимина максимально сдвинулись к переносице.

— Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты мне врешь.

Я сглотнула.

— В чем я здесь могу тебе соврать? Что ко мне в комнату посреди ночи пробрался маньяк, а я тебе не сознаюсь? Мне действительно приснился кошмар.

— Ты мне не язви, — он уложил ладонь мне на плечо. — Допустим, тебе приснился кошмар, но он же тебе не впервые снится?

Да, блин. Я что такая очевидная? Тэхен тоже заладил, что со мной что-то не так, хотя у нас все было хорошо. Мы каждый день сближаемся, много разговариваем, узнаем друг друга, я понимаю, что он ждет от меня обещанного рассказа. Но я так боюсь его реакции, как и реакции брата на такую правду. Каждый раз, когда я набираюсь смелости, мне кажется, что вот он тот самый момент, и я готова, но вновь трушу. Потому что больно. Больно вспоминать, а жить с этой тайной еще больнее.

— А ты? — решила я соскочить на другую тему.

— А что я? — брат удивленно расширил глаза.

— Тоже врешь мне, — на прямой упрек блондин поднял вопросительно бровь. Ага, значит, решил играть в невинность. Ну, ну. — Я тоже о многом хочу спросить тебя, а за некоторые твои поступки, о которых я до недавнего времени была ни сном, ни духом, тебя следует хорошенечко отлупить в воспитательных целях. Да-да, я о Боне сейчас говорю, — покивала я на его вопросительный взгляд. Я заметила, как он сразу сник, опуская глаза.

— Она тебе рассказала. Прости, я не хотел грузить тебя своими проблемами.

— Ты просишь, чтобы я рассказывала тебе все, но сам держишь все в себе. Обидно, знаешь ли, когда близкие люди скрывают от тебя такое.