Все твои совершенства

– Забавно, что ты заговорила об этом. Я сегодня получила на работе личные дела моих будущих учеников по программе международного обмена, они приедут через пару недель. Там есть одна девочка из Техаса, которую официально зовут Семь Мэри Джейкобс, но она предпочитает, чтобы ее называли Шесть. Я как увидела это, сразу подумала о Грэме.

– А почему она называет себя Шесть, если ее настоящее имя Семь?

Ава качает головой.

– Не знаю, очень странно. Я еще не видела ее, но она мне уже нравится. – Ава замолкает и смотрит на меня. – А что, если назвать его в честь какого-нибудь персонажа твоей книги?

Я качаю головой.

– Я об этом думала, но теперь, когда книга закончена, эти персонажи чувствуют себя настоящими людьми. Знаю, это странно, но я хочу, чтобы у пса было собственное имя. А то получится, что его заставляют носить чужое.

– Разумно, – говорит Ава, упирая руки в бедра. – Есть новости от литературного агента?

– Она еще не подала заявку издателям. Рукопись рецензирует штатный редактор, а потом они попытаются ее продать.

Ава улыбается.

– Я так надеюсь, что им это удастся, Квинн. Я просто с ума сойду, если зайду в книжный магазин и увижу твою книгу на полке.

– И я тоже.

В комнату входит Грэм со щенком, и Ава встречает его у двери.

– Уже поздно, мне пора, – говорит она щенку, почесывая его за ухом. – Надеюсь, когда я увижу тебя завтра, у тебя будет имя.

Мы с Грэмом прощаемся с ней, и он запирает за ней дверь. Укачивая щенка на руках, он подходит ко мне.

– Угадай, кто дважды воспользовался туалетом, чтобы мамочка и папочка могли поспать несколько часов?

Я выхватываю щенка из рук Грэма и стискиваю в объятиях.

Он облизывает мою щеку и кладет голову мне на сгиб локтя.

– Он умаялся.

– Я тоже, – говорит Грэм, зевая.

Я укладываю щенка в его ящик и накрываю одеялом. Мы оба ничего не понимаем в собаках, поэтому читаем все подряд о том, как их дрессировать, что они едят, как поддерживать дисциплину, сколько им спать.

Сложнее всего пока со сном. Обладание маленьким щенком сопряжено с новыми трудностями, но самая большая из них – постоянная усталость. Хотя я бы ни на что это не променяла. Каждый раз, когда кроха смотрит на меня, я таю.

Мы с Грэмом направляемся в спальню. Дверь оставляем открытой, чтобы услышать, если щенок начнет скулить.

Мы забираемся в постель, я перекатываюсь поближе к Грэму и кладу голову ему на грудь.

– Даже не представляю, каково это – иметь новорожденного младенца, если даже щенок так утомляет, – говорю я.

– Ты забыла все наши бессонные ночи с Кориандрой, Паприкой, Корицей, Шафран, Куркумой и Петрушкой.

Я смеюсь.

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Я еще сильнее прижимаюсь к Грэму, и он крепче обнимает меня. Я изо всех сил стараюсь заснуть, но мой разум продолжает перебирать потенциальные имена для щенка; я успокоюсь только когда пойму, что исчерпала все.

– Квинн. – Голос Грэма у моего уха, теплый и тихий. – Квинн, проснись. – Я открываю глаза и отстраняюсь от его груди. Он указывает мне за спину и говорит: – Смотри.

Я полуоборачиваюсь и бросаю взгляд на будильник как раз в тот момент, когда он переключается на полночь. Грэм наклоняется к моему уху и шепчет:

– Наступило восьмое августа. Десять лет прошло, и мы счастливы в браке. Я же тебе говорил.

Я вздыхаю.

– Почему меня не удивляет, что ты это вспомнил?

А вот для меня это полная неожиданность. Цифра восемь так важна для нас, что я не должна бы забывать о ней. Но как раз последние несколько дней меня настолько поглотили заботы о щенке, что я даже не заметила, как наступило восьмое августа.

– Август, – шепчу я. – Вот как мы его назовем. Август.