Все в его поцелуе

Уэст усмехнулся замедленной реакции хозяйки дома. Она напомнила ему марионетку, которую дергает за нитки неумелый кукловод. Он видел, как разжались пальцы, державшие щетку, и как щетка упала на постель. Он не против того, чтобы она молча смотрела на него во все глаза, ибо такое ее поведение давало ему возможность и ее как следует рассмотреть, а ему не очень нравилось то, что он видел. Она напоминала привидение, бестелесное создание, и дело не только в надетой на ней белой хлопчатобумажной рубашке. Уэст подумал, что она похудела килограммов на пять, хотя худеть ей уже некуда. На лице выступали обтянутые кожей скулы. Под глазами легли глубокие тени, отчего глазницы совсем запали. Волосы лишились блеска, несмотря на то, что свет от стоявшей на столе свечи падал на них. Может, если бы она надела свое черное бомбазиновое платье, в котором приехала в Лондон, то могла бы создать иллюзию, что у нее есть какие-то женственные формы. Но его она обмануть не могла.

– Чертовски плохо, – спокойно повторил он.

– Я хорошо вас слышала и в первый раз. – Рия подняла фланелевый халат, лежащий на кровати, и накинула его на плечи.

Уэст вошел в комнату, но дверь за собой прикрывать не стал.

– Вы непременно должны одеться. Здесь не очень-то тепло. Полагаю, вам нравится спать под тремя одеялами. – Не дожидаясь приглашения, он подошел к камину и подбросил в топку полено. Сняв перчатки, он оглянулся: – Пусть согреется до вашего возвращения.

– Моего возвращения? – Рия удивилась, как вообще смогла говорить. У нее создалось ощущение, что ей приходится бежать, чтобы не отстать от него, и ее взволнованный тон и учащенное сердцебиение подтверждали сложившуюся версию. – Куда я должна идти?

– В гостиную, я надеюсь. – Уэст снял шляпу и пальто и взял их под мышку. – Если, конечно, вы не имеете привычки проводить собеседования в спальне. Признаться, передо мной встает некая дилемма, и вы должны меня понять. Хотя я всегда выступал против всяких условностей, как ваш опекун я не могу поддерживать вас в стремлении принимать лиц мужского пола в такой интимной обстановке. Более того, я даже не могу себя рекомендовать как джентльмена. Смысл сказанного таков: если вы не пойдете в гостиную, да побыстрее, мне придется самому убраться отсюда.

Рия никак не могла взять в толк, что все происходящее не сон, а явь. Она даже ответить адекватно ему не могла. Она лишь послушно встала, натянула халат, затянула пояс и лишь потом задала вопрос:

– Вы ведь понимаете, что я вас не приглашала войти?

– Вы могли бы сказать что-то в таком роде, когда я стоял в дверях.

Рия промолчала.

– Сюда, пожалуйста, – пригласила Рия, показывая дорогу. Взяв в руки подсвечник, она провела его в гостиную. Уэст зажег свечи на каминной полке и разжег камин. Он, похоже, решил, что в его обязанности входит зажигать огонь везде, где, по его мнению, не хватает тепла. Стоя у камина, он любовался своей работой, пока Рия занималась размещением его одежды. Она решила, что он забыл о ней, но не успела присесть на диван, как он, приблизившись, оказался рядом. Несмотря на то, что он находился в нескольких футах от нее, ей приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему в лицо.

– В ваши намерения входит только самому воспользоваться результатами ваших трудов? – спросила она.

Уэст нахмурился, осмысливая ее слова, затем пришел к выводу, что, стоя напротив камина, забирает все тепло себе.

Когда он отошел в сторону, Рия почувствовала облегчение. Для нее было важно не столько то, что он заслонял собой тепло, сколько то, что свет, падавший со спины, затемнял его черты, делая их неразличимыми. Когда он сообщил ей, что она ужасно выглядит, он мог бы получить равноценный комплимент, если бы она захотела ему ответить.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Вы не присядете? Лучше, чем ходить туда-сюда.

– Лучше для кого? – уточнил он. – Признаться, для меня лучше.

Уэст огляделся и выбрал стул, обтянутый парчой цвета изумруда, далеко не самый удобный, но Уэст, несмотря на долгое путешествие и поздний час, не стремился к комфорту. Скоро он вернется в гостиницу в Гиллхоллоу, задерживаться здесь надолго он не хотел.

– Хотите перекусить? – спросила Рия. – Я могу предложить вам чаю или вина. Из спиртных напитков у меня, кроме вина, ничего нет.

– Спасибо, ничего. – Он слегка прищурился, окинув ее взглядом. – Надо сказать, апломба у вас с избытком. Ни тебе истерик, ни требований. Вы вообще очень сдержанны, как я вижу.

Рия взглянула на каминные часы. Начало двенадцатого. Позднее, чем она думала. Малышку Эмми отнесли спать часом раньше. Не может быть, чтобы она целый час занималась писаниной.

– Я готова закатить вам истерику, если таким образом смогу ускорить ваши объяснения.

Он едва заметно улыбнулся:

– Прошу прощения за то, что явился к вам в столь поздний час. Я бы не зашел, если бы вы уже легли, но я видел, как вы проходили мимо окна, и знал, что вы не спите.

– Так вы за мной следили?