Все в шоколаде

– И оба разбрасываются визитками Деда? – съязвила я. Лукьянов одарил меня взглядом, который я классифицировала как презрительный с переходом в глубокое отвращение, и мы покатили по проспекту. – Перекусить не желаешь? – вспомнив о гостеприимстве, спросила я.

– Звони менту.

Я притормозила у тротуара, вышла из машины и, немного прогулявшись, набрала номер Волкова. Он встретил меня отборной матерщиной, и все за то, что я вежливо сообщила:

– Один тип жаждет встречи с тобой.

– Меня не колышет, что там в вашей лавочке, – заявил он, когда немного выдохся, – я буду иметь дело только с тобой. И не мечтай, что держишь меня за яйца, я тоже кое-что припас…

– Чего ты разошелся? – обиделась я. – Кто меня о чем спросит? Если Дед решит…

– Надеюсь, он не идиот и должен понять… Черт, и зачем я только с вами связался. – Он вздохнул и сказал спокойнее:

– Этот тип, прибывший сегодня.., что, плохи у вас дела, если дошло до…

– У нас, – скромно возразила я. – Восхищаюсь твоей осведомленностью.

– Ты меня что, за дурака держишь?

– Нет, конечно. Я тебя уважаю. У нас свои люди у вас, у вас свои люди у нас, так и живем потихоньку.

– Ладно, говори, что надо, – резко перевел он разговор. Я объяснила и разжилась необходимыми сведениями.

– Новости есть? – спросила я на всякий случай.

– Нет. Как всегда: никто, ничего… У пацана дурная компания, сплошь оболтусы с папашами при деньгах, убитые девки перетрахались с половиной города. Кстати, есть человечек, который присутствовал при скандале, который Черник устроил покойной Алле. Грозился убить. Может, и вправду убил? Алиби у него нет.

– Может, – согласилась я.

– Ага, если выяснится, что ваш Черник.., твой Дед мне спасибо скажет?

– Вряд ли.

– Вот-вот. И что прикажешь делать?

– Убийцу искать. Инессу убили, когда мы с тобой в кабаке сидели, и Черника там не было. Он в тот момент с высокой температурой маялся. Опять же у меня сомнения, что он так ловко орудует ножом. Не удивлюсь, что кидает он нож так же хорошо, как по деревьям лазает.

– Какие деревья?

– Это я так. Волков, убийца был в клубе, и кто-то его просто обязан был увидеть.

– Иди-ка ты… – посоветовал он. И я пошла, правда к машине, где терпеливо ждал Саша Лукьянов.

– Поехали в “Регтайм”, – сказала я, устраиваясь рядом.

– Что это?

– Ночной клуб, молодежь тусуется. Сейчас рановато, но, может, кого и застанем.

До ночного клуба мы ехали молча. Признаться, настроение у меня было паршивое, и я даже не считала нужным скрывать это. Лукьянов таращился в окно с заметным интересом, должно быть, город ему нравился. Я же всецело сосредоточилась на дороге.

"Регтайм” размещался в низком двухэтажном здании в нескольких метрах от центральной площади, поставить там машину возможным не представлялось, улочка узкая, украшенная знаками “остановка запрещена”, пришлось проехать до соседнего переулка и возвращаться пешком.

На первый взгляд клуб казался заведением средней руки, каким и был в действительности, это выяснилось через десять минут. В вестибюле было грязно и пахло туалетом, в углу, в продавленном кресле, скучал парень лет двадцати с таким пессимистическим выражением на физиономии, что, глядя на него, хотелось плакать.

– У вас большое горе, – посочувствовала я, парень насторожился, а Лукьянов одарил меня гневным взглядом.

– Заткнись.

– Пожалуйста, – пожала я плечами и действительно заткнулась. Парень зябко поежился и, глядя на моего спутника, спросил:

– Чего надо-то?

– Сюда паренек часто наведывался, Игорь Нефедов…

– Гарик? – поднял брови парень. – Так его убили. Менты уже были. Всех тут расспрашивали.

– Кто-нибудь из друзей Гарика сейчас здесь?

– Вроде Мешок заходил.

– Ты его хорошо знал?

– Гарика? Нет. Я с ним не тусовался. Я здесь на работе, вот так. В лицо и по имени почти всех знаю, кто постоянно приходит, конечно. Спросите у Мешка.

– Покажи нам его.

– Чего его показывать, он возле бильярда торчит.

Мы дружно кивнули и направились к наполовину застекленным дверям, которые открылись с противным скрипом. Слева была барная стойка, украшенная зеркалом в мелких трещинах. Ни за стойкой, ни возле нее никого не наблюдалось, должно быть, бар еще не работал, из бара вели две арки: одна в большое помещение с эстрадой возле завешенного тяжелой шторой окна, другая в прокуренный полутемный зал с бильярдными столами. Возле первого неспешно бродили двое молодых людей в одинаковых футболках с верблюдами, а еще трое сидели вдоль обшарпанной стены верхом на стульях. Возле следующего стола наблюдалась та же картина – двое играющих и несколько зрителей, за третьим столом, который был довольно далеко от входа, играли две девушки в потрясающе коротких юбках, парни по соседству интересовали их много больше шаров на зеленом сукне, однако те наливались пивом и на девчонок внимания не обращали. Вспомнив, что мне велели заткнуться, я оседлала ближайший свободный стул и стала наблюдать за тем, как Лукьянов разыгрывает сцену из классического вестерна с условным названием “Крутой в салуне”. Он замер в трех шагах от стола, сунув руки в карманы брюк и раскачиваясь с пятки на носок, лениво спросил:

– Кто из вас Мешок?