Все в свое время [СИ]

— Значит, не рассказывала. Была у меня когда-то подружка, Лина, мы на фабрике познакомились, она буфетчицей была. И каждый раз, когда мы на обед приходили, рассказывала, как когда-нибудь поедет в Африку и найдет там второе распятие Христа. Представляешь, ей когда-то в детстве попалась книжка, что после Второго пришествия Иисус не ушел на небеса, а был повторно распят, где-то там, в черных джунглях, вот они и решила это место найти. Мы тогда, конечно, посмеивались украдкой, Лина была еще той барышней, не то, что я — без маникюра даже мусор не ходила выбрасывать, где она, и где Африка. Но однажды приходим, а в буфете уже новенькая работает, только сегодня устроилась. Что с Линкой случилось — не знает, вроде та уже месяц назад подала заявление, по собственному желанию. Ну, тогда мы еще ничего толком не поняли, пошутили с бабами, мол, наверно, действительно а Африку уехала. А потом по городу слух пошел — ведь действительно уехала. Собралась незаметно, с женихом простилась, он и сам толком не понял, как там случилось, села на аэролет и улетела. Сначала в Александрию, там зона закрытая, но у экстрималов налажена туристическая дорожка в сторону пирамид, а потом на юг, по Нилу… И ни слуха, ни духа. Месяц от нее вестей нет, два, три — через пол года мы ее уже похоронили, через год уже и вспоминать перестали, так, разве что мельком, а через три года, я уже тогда в армию собиралась, помнишь ту историю, я тебе рассказывала, встречает меня знакомая с фабрики. И говорит, мол, представляешь — сидим мы все на воскресной службе, слушаем проповедь, и тут вдруг привидение в церковь врывается. Худющее, кожа да кости, а ведь Линка всегда была девушкой упитанной, в теле, волосы водорослями свисают, кожа просвечивает, под глазами синяки, как будто год не спала, только сами они и горят! Пришла, села на свое место, у нее всегда в церкви отдельный стул в углу стоял, с детства повелось, дочь священника, и сидит, вместе со всеми молитвы повторяет, крестится. Даже не сразу признали, только потом кого-то осенило — да ведь это Линка вернулась! Живая и здоровая! Ну, тогда ее толком расспросить не успели, сразу после службы ушла, а потом мы уже все собрались. И я тоже там была. А она нам как начала про свои приключения рассказывать, так волосы у всех дыбом стали — чтоб наша Линка, да такое пережила! Как она одна, голодная, червями в джунглях питалась, как от львов на дереве пряталась, как пила воду, и чуть крокодилу на зуб не попала. Как траванулась и на последнем издыхании лежала, с жизнью прощалась, как ее черное племя нашло, сначала чуть не съели, потом всем племенем изнасиловали, потом она наложницей вождя была, пол года на цепи, как собака, сидела. Родила ему даже наследника, как умудрилась сбежать, по саванне блуждала, через реки и горы перебиралась… На каждую историю — свой шрам, такие не нарисуешь, где от плети, где от острых зубов. Но самое удивительное — не то, что с ума от всего этого не сошла, рассудка не лишилась — она все это время второе распятие искала. Задалась целью, и шла вперед, любые испытания терпела, потому что верила в свою счастливую звезду. Нашла что-то, или не нашла — уже не говорила, только улыбалась грустно, и бросила мимоходом, что вера ее окрепла, а в церковь она больше ни ногой. Попробуй пойми. В конце концов ее наши спасли, военная экспедиция Папского Престола, ты, наверно, слышал, когда пол сотни тысяч вояк на берег слоновой кости согнали, якобы, учения проводили. И все рассказывала так живо, так задорно, что я теперь, когда сложно, всегда Лину вспоминаю. Вот кто действительно любит свою жизнь. Какой силы дух в этой серой мышке, нам и не снилось, она после всего этого, представляешь, опять буфетчицей на ту же фабрику устроилась! Женилась, детей, правда, больше не может иметь, но уже троих усыновила — польского мальчишку, курда и италийку, ты же знаешь, в наших детских домах если ты не британец — житья не будет. В церковь, кстати, так больше ни разу не зашла, и дарами мощи веры не пользуется. Говорит, неправильная у нас вера, человек должен своим трудом всего добиваться, а не чудо господнее получать. А так — обычный человек, поправилась, похорошела, я как-то, уже на службе, с ней встретилась, спросила в шутку, не собирается ли куда опять путешествовать, и знаешь, что ответила? Что собирается. Хочет на гору Суншань, в монастырь Шаолинь как-то попасть, вроде, там можно найти ответ, но пойдет туда не раньше, чем дети подрастут и на ноги станут. А когда я спросила, не устала ли от первого путешествия, сказала, что нет. Что все в жизни только к лучшему, и даже если бы знала, что год придется негритянской подстилкой быть, в хлеву валяться, отбросы есть — все равно бы со своего пути не свернула. Я теперь всегда в тяжелые минуты ее вспоминаю. Когда сюда посылали, когда первый раз в Мертвые Земли пришлось идти — все боятся, а я себе говорю "дорогуша, если Линка смогла, то чем ты ее хуже", и стыдно становится. Так что не бойся, Эд-колючка, все у нас будет хорошо, Линка три года в Африке одна продержалась, неужели мы вдвоем не продержимся? И побрейся, наконец, ты колючий, не положено офицеру с такой щетиной ходить.