Все в твоих руках

— Живой. Повезло ему, наверно, — обронил босс. Тайсон хмыкнул. — Я говорю: повезло, что мозгов нет, а то получил бы сотрясение.

Тайсон подхалимски загоготал.

Хозяин опустился на корточки и сделал несколько быстрых движений раскрытой ладонью, чуть не касаясь лба Шнапса. Тот открыл глаза, рывком сел. Босс плеснул ему того же зелья, что и Глисту. Громила поднялся, покачиваясь, словно дредноут на невысокой балтийской волне.

— Там, в конце коридора туалет. Иди, смой кровь с морды, — приказал босс. — Работнички, мать вашу! С одним дохляком-доходягой не совладали!

— Босс, он как реактивный был! В натуре, клянусь!! — оправдывался за всех Тайсон.

— Оставь свой жаргон, урка недоделанный! Не люблю. — Хозяин строго глянул на бандюгана.

Добавил, чуть погодя:

— Не распинайся зря. Ясно, что здесь не обошлось без переброски биоэнергии. Не морщи лоб — не для твоего ума эта проблема. Давай-ка старичком займемся.

Он оглядел кабинет, оценивая, должно быть, где удобнее «заниматься старичком». Выбрал солидный двухтумбовый стол, принадлежащий Егорычу, бесцеремонно одним движением смахнул с него все бумаги, настольную лампу и телефонный аппарат. Трубка телефона обиженно запищала, но тут же и умолкла — босс выдернул шнур.

Егорыча поместили на стол. Он, похоже, был жив, но в глубоком обмороке, если не в коме. Босс скинул плащ, швырнул, небрежно, на спинку стула, оставшись в сером, с «искрой» костюме, на заказ, видимо, сшитом.

«Клевый прикид», — мысленно отметил Тайсон — понимал толк в фирменных вещах.

Босс извлек из саквояжа еще один флакончик, на этот раз темно-коричневого, как у пивных бутылок стекла, поболтал, посмотрел на свет, задумчиво насвистел что-то. Достал короткий нож, протянул Тайсону:

— Разожми ему зубы.

Тайсон честно пытался выполнить поручение, но зубы старика не поддавались. Он, похоже, откинул копыта, да и окоченел уже. Тайсон бросил испуганный взгляд на начальника. Тот криво ухмыльнулся: ну, помощнички!

— Ладно, переверни его на спину и держи губы.

Кому такое понравится? Но Тайсон смиренно выполнил поручение.

Наблюдая, как Хозяин вливает, по капле, розовую жидкость в рот старичку, Тайсон вспомнил, вдруг, похожую сцену из читанной, когда-то, книги. Любил он читать, раньше. После не до книжек стало… «Граф Монте-Кристо», — всплыло в памяти бандюгана. Точно: Эдмон Дантес капает настой в рот безжизненному аббату Фариа. Чувствовать себя помощником будущего графа ему импонировало: вроде как доброе дело совершает. Тайсон ведь не был исчадьем ада. Просто были нужны деньги — и он их делал. Как умел. За то, что бы забить насмерть человека ему платили тысячу долларов. Нормальные деньги! А тут босс пообещал столько, что можно не лишать жизни целый посёлок. За такие бабки можно и подержать губы покойнику. А что? Мертвые не кусаются…

Действительность вступила в противоречие с опытом. Мертвяк внезапно резко согнул шею, и пальцы левой руки Тайсона оказались у него во рту.

— А-а-а!!!!

Вот так: безымянный, средний и указательный пальцы остались без первых фаланг. Тайсон с ужасом и отвращением смотрел на руку, тряс ею, забрызгивая все округ. Пришлось срочно вмешаться Хозяину. Босс перехватил Тайсона за запястье, сделал резкие движения вверх-вниз и по кругу — кровь в момент перестала фонтанировать.

— Не визжи!

В углу Глист принялся издавать какие-то подозрительные звуки. Тайсон бешено зыркнул на него. Друган замолк.

Тут умерший заговорил:

— Что тебе от меня надо, нежить?

— Ну-ну, обзываемся? — с видимым облегчением осведомился босс. — Я уж опасался — ты у нас особенный, магии не подверженный.

— Что тебе от меня надо, нежить?

— Сейчас, сейчас твоё любопытство будет удовлетворено…

В оккультном мире существует множество практик оживления трупов. О некоторых знал даже Тайсон: любил он посмотреть по видео новенький «жутик». Но никогда ещё низ живота у него не стягивался в такой холодный узел от страха перед происходящим.

Босс запел. Предварительно он скрючился, скривился, и пошел кругом, приволакивая ногу. Напоминал при этом голодного стервятника, который кружит около найденной добычи, таща за собой мешающие на земле крылья. Вытянутая шея и шляпа делали его еще более схожим с грифом. А вот звуки песни…

Слов не было, как таковых. Утробное ритмичное завывание, перемежающиеся гортанными причмокиваниями-прищёлкиваниями, вот что неслось по комнате, заставляя вибрировать оконные стёкла.

Вернувшийся из туалета Шнапс потом говорил, что пришел в себя оттого, что у него в груди будто сработал будильник: всё затряслось мелко-мелко и запищало в ушах. Глист, всё еще потрясенный спасением руки, ничего подобного не заметил. Ему казалось, что просто где-то включили компрессор, вот окна и зазвенели.

А что они должны были почувствовать? Не про них творилась та волшба.

Труп старика, начавший под действием эликсира не только кусаться, но даже и говорить, проявил признаки страдания: видно, противился тому, что с ним делало заклинание, облаченное в форму «песни».