Все ведьмы делают это!

— И я серьезно. Не стыдно тебе, Белинский, а? Разнылся: ах, дайте мне бурю, дайте мне битву, дайте мне меч-кладенец! В рыцари намылился? Может, тогда и за картошкой заодно сходишь? А то мне как-то не к лицу таскать тяжелые авоськи.

— Ты не понимаешь! Я же писатель! Мне нужно откуда-то черпать вдохновение.

— Да, конечно, из горшков собственных дочек его уж точно не почерпнешь.

— Вика! Прекрати издеваться. Ты мой последний роман читала?

— Ну, в общем, да.

(К стыду своему сознаюсь, что мужнино творчество мне в последнее время нравиться перестало, особенно проза. Стихи — еще так-сяк. Но разве я могу ему это сказать? Сразу на развод подаст.)

— Это туфта, — с горечью констатировал Авдей. — Туфта на триста страниц. Писал и корчился от отвращения к себе самому. Потому что приключения у моих героев банальные и надуманные! Потому что внутри у меня ничего не кипит!

Эк тебя проняло, родимый. Творческий кризис действительно налицо. Надо срочно утешать мужа и говорить ему, что он ошибается и на самом деле являет собой просто супермена. Мужчины лесть любят еще больше, чем мы, женщины: вечно надо хвалить и убеждать их в собственной неотразимости. Иначе киснут и хотят приключений. Точнее, хотят найти ту, которая обеспечит их самолюбие ежедневными порциями панегириков и мадригалов.

— «Тема дома, тема уюта, тема тихого очага… Я люблю, живу и пою то, чем жизнь мне так дорога…» — процитировала я одно из стихотворений мужа (безусловно, посвященное мне) и добавила уже прозой: — Раньше ты, дорогой, наоборот, мечтал о спокойной размеренной жизни, о семейном очаге и вечернем чае…

— Мечтал… Вика, спокойствие для мужика, настоящего мужика, гибельно. От него вырастает пузо и самодовольство. Нужно висеть на скале, мчаться на лошади…

— Можно еще в горящую избу войти. Для разнообразия. Ладно, все, я серьезна, как часовые у Кремлевской стены. И хочу знать, каких именно приключений тебе хочется от жизни?

— Вот, — Авдей смущенно откашлялся, достал из кармана несвежую какую-то бумажку, встал в позу и прочитал:

Осень. Время рыцарских романов,
Сброшенных доспехов золоченых…
Как-то странно, горестно, влюбленно
Пьются вина сумрачных туманов.
Ты не помнишь? Это было, было,
Пусть не с нами, не по нашей воле:
Звон мечей и стон предсмертный в поле,
И никем не чтимая могила.
Вышивают дамы гобелены,
Пальцы их бесчувственно-усталы.
Что же им до рыцарских уставов
И до тех, кто не пришел из плена.
Только осень — золотым и алым —
Вышьет строчку на поникшем стяге…
А роман — не только на бумаге.
Дело лишь за рыцарем. За малым.

Дочитав, Авдей вопросительно воззрился на меня.

— Ну, что я могу сказать, — пожала плечами я. — Стихи ты, во всяком случае, писать не разучился… Правда, чью могилу ты имел в виду, я не поняла. А, ясно, это метафорическое восприятие ткани пространства и времени, отягощенное несовершенством человеческой тварности…

— Боже, Вика, что за гадость ты говоришь…

— Ничего не гадость, сейчас так все критики пишут.

— И это все?! Все, что ты хотела мне сказать?!

— Нет, не все. Покажи-ка мне бумажку, на которой стихи написаны… Блин, так я и знала! Это же счет за квартиру, я его неделю ищу, а ты подхватил! Что, в доме бумаги больше нет?!

Мой любимый писатель позеленел лицом, и я поняла, что перегнула палку в его воспитании.

— Авдей, ну не хмурься… Ну, сладенький…

— Я тебе не сладенький! Бумажки пожалела! В-ведьма!

Ого. Кажется, на одно приключение мой супруг точно нарвался. Сейчас вниманию публики будет представлена небольшая семейная сцена. Занимайте места в партере!

— Ах, значит, я ведьма, — приглушенно начала я. — Ах, значит, я тебе творить не даю… Может, я и сама тебе уже разонравилас-с-сь?!

Для пущего эффекта последнюю фразу я произнесла в модулированном тоне, так что эхо перепуганным зайцем заскакало по комнате. При этом я еще и поглядела на супруга истинным зрением(глаза мои превращаются в фиолетовые фонарики) и взмыла к потолку в изящном антраша. И зависла. Под потолком. Оттуда, с потолка мне было хорошо видно, как нездоровая бледность вползла на физиономию супруга. Все-таки откровенная демонстрация моих способностей производит на него удручающее впечатление. Даже, можно сказать, пугающее. Тем более что он этой самой демонстрации, почитай, несколько лет не наблюдал и попривык к тому, что в нормальной жизни у меня и глаза не похожи на маячные огни, и клыки изо рта не лезут. Ну, дорогой, я тебя за язык не тянула, сам ныл, что остроты ощущений тебе не хватает… Будет тебе острота.