Все ведьмы делают это!

— ГОСПОДИН СИНДЗЕН, НЕ ЗАСТАВЛЯЙТЕ МЕНЯ ЖДАТЬ! — голос Анастасии Либенкнехт разнесся над залом подобно штормовому предупреждению.

— Прощайте, — ласково улыбнулся своим друзьям Хидэо Синдзен. — Не следует заставлять ждать даже такую… даму.

— Нет, — Инари привскочила с места, но Синдзен остановил ее мановением руки:

— Приказываю вам оставаться здесь и заботиться вот об этих людях. Я больше не ваш сюзерен, Инари-сан.

… Весь зал, затаив дыхание, смотрел, как по проходу неторопливо идет к сцене невысокий щуплый японец в скромном костюмчике. Люди с автоматами держали его на прицеле до тех пор, пока он не пошел за кулисы. Авдей глянул на Инари. С нею творилось нечто странное: глаза остекленели, голова запрокинулась, а тело напряженно-неестественно вытянулось.

— Инари, что с тобой? — встревожился он. И получил в ответ едва слышное:

— Не мешайте… Я вызываю…

— Кого?

Но Инари мертво молчала и уже не смотрела на сцену, где по приказу бывшей Великой черной ведьмы Анастасии молодчики с оружием скрутили руки бедному японцу и поволокли его за кулисы.

— Что ж, операция прошла успешно, — подойдя к самому краю рампы, насмешливо сказала старуха в черном. — Вы все можете быть свободны. Если, конечно, сумеете спастись от выстрелов моих ребятишек…

Она уже было повернулась, чтобы величаво уйти за кулисы, как вдруг пронзительный детский крик заставил ее вздрогнуть и обернуться:

— Ты злая ведьма! Ты не имеешь права!

… Авдей даже не сразу понял, что это бежит к сцене и грозит кулачком его тихоня Дашенька. Автоматчик взял на прицел бегущего ребенка. Авдей, спотыкаясь о кресла, бросился за Дашей:

— Дочка, вернись!

Зал охнул.

— Расстрелять, — коротко приказала Анастасия.

И, хватая Дашу, падая с ней, прикрывая ее своим телом, Авдей услышал сухой треск очереди, понимая, что автоматчик не промахнется. И тут его ударило, вжало в землю мощной ало-золотой волной…

«Вот и смерть. Лишь бы Дашка выжила… Вику… так и не увидел…»

А потом он почувствовал, как по его шее течет горячая кровь. Не его кровь.

Госпожа Инари Такобо все-таки выполнила свой долг самурая. Она сделала то, что приказал ей сюзерен, — защитила вверенных ее попечению людей. В прыжке, на который не способен обычный человек, она взмыла наперерез автоматной очереди, принимая в собственное тело пулю за пулей. И рухнула, обливаясь кровью, на сжавшихся Авдея и Дашу.

Авдей выбрался из-под ставшего невероятно тяжелым тела Инари. Прекрасная японка хрипела, глядя в налитые ужасом глаза Авдея:

— Не бойтесь. Я все-таки успела ее вызвать. Она прилетит.

— Кто?

— Тетя Инари… — это Дашка. — Вы живы?

Японка устало закрыла глаза.

— Эй, вы! — подала голос со сцены Анастасия Либенкнехт. — У вас ко мне еще какие-нибудь претензии?

У меня к тебе претензии, старая ведьма!

… Громадное окно зрительного зала, занавешенное длинной шелковой портьерой, вдруг взорвалось осколками и щепками рамы. И, зацепив одним крылом портьеру, полыхая пламенем и пуская раскаленные струи пара, в зал влетел разъяренный серебристо-сиреневый дракон. Взгляд его ртутных глаз сфокусировался на Анастасии и ее автоматчиках. Издав громоподобный рык, дракон прицельно выпустил струю белого пламени, заставив террористов врассыпную кинуться со сцены. Анастасия же стояла, словно и пламя не причиняло ей вреда.

— Это ты, — только и прошептала она.

Следующая струя пламени все-таки заставила ее бежать.

В зале поднялась страшная суматоха. Люди бросились к аварийным выходам, вызванная охрана и спецназ метались, отлавливая ошалевших от вида дракона террористов-захватчиков, кто-то тащил огнетушители, заливал пеной вспыхнувшую сцену, а посреди всего этого кошмара над телом Инари стояли Авдей, Марья, Дарья и Татьяна Алексеевна. Стояли и смотрели на беснующегося дракона.

— Это и есть ваша мама, девочки, — слегка торжественно сказал Авдей.

Вот не вовремя он это сказал! Потому что к дракону, выкуривающему из-за кулис Анастасию, вдруг подбежали две перепачканные девочки и запрыгали перед пышущей пламенем мордой:

— Мама, мамочка! Ты вернулась! Это же мы, мамочка!!!

Дракон растерянно хлопнул пастью и присел на хвост, как с разбегу ткнувшийся в стену бульдог. А потом…

Произошло то, чего так долго ждало семейство Белинских.

Дракон словно съежился, его шкура провисла и начала сыпаться, как кукурузные хлопья — в миску с молоком. Жуткая морда с ртутными глазами подернулась дымкой, и через какое-то мгновение Вика, прежняя Вика, взлохмаченная, растерянная, в драном сиреневом халатике стиснула дочерей в объятиях и заревела в голос.

К маминому реву присоединились девочки, потом Татьяна Алексеевна, заливаясь слезами, бросилась обнимать вернувшуюся в человеческий облик дочь. Авдей, стискивая зубы, изо всех сил пытался не пустить скупую мужскую слезу, но в конце концов не выдержал и присоединился к семейству.

— Авдей…

— Вика…

— Мама!

— Мамочка!

— Извините, товарищи, что отвлекаю, — проговорил кто-то, и все семейство, расцепив объятия, взглянуло на перемазанного сажей спецназовца. — Тут, кажись, что-то вроде дракона было…

— Было! — радостно подтвердил Авдей.