Все ведьмы рыжие, или Будь моей ведьмой[СИ]

— Отступать, — Кот кивком принял его точку зрения, — то тебе куда соваться, Рита? Ведьма им первый враг, только ведьмы силу закрывать миры имеют, только ведьма им и опасна.

Опася еще раз!

Я села, продолжая сжимать метлу, и очень трезвым голосом переспросила:

— Что?

— Что? — вопросил богатырь.

И даже печка ворчать перестала, что пирожки у нее уже подрумянились, а доставать никто не спешит. Мне ее даже жалко стало, встала, заслон отодвинула, ухватом противень с пирожками вытащила, кашу назад задвинула, засов поставила и села, готовая слушать. И тогда Кот начал рассказывать:

— Со стародавних времен жили ведьмы в вашем мире, в наш лишь наведывались, да не каждая ведьма Ягой становилась.

— Ягой? — переспросила я. — А есть разница?

И тут ответила курочка:

— Яга, квох-ох, заступница нечисти лесной, защитница, а ведьма это ведьма.

Кот важно кивнул. А я вдруг подумала — может от того бабы Яги злые ко всем были, что вечно какой богатырь или Иван-царевич норовил убить то Кощея, а то Горыныча, ну или кикимору какую… У охранников тоже рожи злые всегда. И у пограничников…

— И? — осторожно у кота спрашиваю.

— И бывало так, что став Ягой ведьма в вашем мире жила, да с нами и избушкой на курьих ножках перебиралась, да только было это во времена древние, пока не воцарился на вашей земле князь Володимер, что на гречанке женился и веру греческую привнес. А там где новые боги в почете, старым места нет, вот и вернулись Яги к нам сызнова.

А вот вам и сюжеты сказок! Так значит было, все было!

— Ведьмы у вас все еще рождаются, — продолжил кот. — Мало их, да отличить можно — не поддается ведьма ни заклятию, ни проклятию, мнение свое ценит, на чужое не глядит, супротив сердца не идет, совесть да честь у нее в почете.

Я осталась сидеть как громом пораженная. Было во мне что-то, что точно разграничивало правильное и не правильное, помогать Кате с Ромочкой для меня было правильным, и хоть мама по началу против была, я все равно по-своему сделала. Всегда поступала так, как считала нужным, никого не слушая. Вот и с богатырем — Князь ведь меня от разборок с девчонками спас, но и убить Илюру я не могла позволить… потому что так не правильно. Хоть и злой он, хоть и ведьм убивал, а…

И тут до меня дошло!

— Илюра-воевода, — я на богатыря сурово посмотрела, — а пошто вы бабок Йожек резали, избы их огню да мечу предавали, колобков покоцали, а?

Огромный суровый бородатый мужик внезапно… покраснел. Да так, что даже пятнами пошел. И глаза отвел, и вздохнул тяжело, да и выдал:

— Не убивец я. Коли в чистом поле да супротив ворога окаянного это дело славное, а резать женщин старых да нечисть лесную не по мне оно.

Я оторопела, у Кота с носа очки свалились, курочка Ряба с перепугу снесла яичко… золотое, у Лисы Патрикеевны платок упал в очередной раз, гусли петь перестали, печка и та рот открыла. А блюдечко не сплоховало — спрыгнуло с полочки, перед богатырем легло, да наливное яблочко по нему помчалось… И показались картины страшные — избы сгоревшие, колобки покоцанные, кости белые…

— Ох, — выдохнул богатырь, — да вы ж к пожарищу приглядитесь-то!

Мы все подались к блюдцу, а то и радо стараться — приблизило изображение… И тут поняли мы, что ножки-то у сгоревших изб не куриные, а из дерева сготовленные, а колобки — караваи хлебные, а кости на пепелище раскиданные старые все!

— Подстава! — воскликнула я.

— Уж морок всем морокам морок, — произнес кот.

— Ох, лисий сын, — не удержалась Патрикеевна.

— А страху-то нагнал! — прорычал волк.

И все мы на богатыря уставились.

А Илюра-воевода руками развел, да и начал свой сказ:

— Когда старшая дочь у князя Святополка пятнами черными пошла — все черную магию заподозрили, да на второй день и старший сын-наследник Святомир слег с болотной лихорадкой, а все знают, болезнь эту только Яги и насылают в качестве наказания. Взбеленился князь, приказал всех Яг поизвести-изничтожить, да меня отрядил, лучшего богатыря своего.

Снова тяжелый вздох, а мы смотрим, не отрываясь, каждое слово жадно ловим, пришлось ему продолжить:

— А я ж деревенский, с бабками Йожками с мальства знаком, одна лечила меня махонького еще, она же и даровала силушку богатырскую, так что… — богатырь глаза потупил и совсем тихо сказал: — Свез я всех к Гаду Змеевичу на болота, а разорение сам и устраивал, да так, чтобы каждый уверовал — сгинула баба Яга и вся нечисть ее подворная с нею вместе.

Шок — это по-нашему! Мы все молчали, да тут Волк высказался:

— А Ягу нашу пошто пугал, смотрел очами голодными?

— Так, — богатырь покраснел окончательно, — девка-то красивая, одна и в лесу, да ни отца ни заступника, и под подолом там такое, ну я и…

— Молчи, охальник, — оскорбилась за меня курочка Ряба, — а то как клюну!

Ну я глазки в потолок, типа не поняла ничего, богатырь в пол, ему типа стыдно, волк усмехается, лиса хихикает, курочка возмущенно квохчет, один Кот Ученый невозмутимый остался.

И тут до меня повторно дошло!

— Стоп, — говорю, — а бабы Йожки наслать на детей князевых болезни могли?

Ответил мне Илюра:

— Отрицают Ягуши, и вера моя с ними, не они наслали.

И повис интересный вопрос «Кто?!».