Все ведьмы рыжие, или Будь моей ведьмой[СИ]

Замерла, не отрывая от него взгляда.

— Не смотришь на меня так! — прорычал Стужев.

Перепуганная я, мгновенно отвела глаза.

— Уже лучше, — а голосом у кого-то были проблемы, хриплый совсем.

Хотя у меня тоже в горле пересохло. Нервно сглотнув, облизнула пересохшие губы…

Зря.

— Маргоша, — простонал Князь, — чудовище!

И цунами имени Александра Стужева обрушилось… Обрушилось и застыло. Потому что в комнате происходило что-то странное…

Резко поднявшись, Князь проследил за тем, как на одном из окон истаивает наброшенная им сеть, а после шишка пробивает стекло. Звон, шум падающих осколков и шишка… на которой исчезает золотистое сияние.

— Ян! — прошипел взбешенный герой любовник.

— Отдай ведьму! — втрое громче раздался хор белок.

Движение и лежащая на полу шишка как послушный щенок прыгнула в ладонь злой няшки. Черный туман окутал снаряд… замах — бросок! За окном что-то значительное свалилось с дерева. На лице няшки расплылась счастливо-злорадная улыбка.

Стужев повернул голову, увидел меня, пытающуюся застегнуть все расстегнутое, улыбнулся уже иначе, подошел, сел на постель и приказал:

— Повернись.

— Да по…

— Повернись, застегну.

Повернулась. Застегнул. Затем обнял, прижимая к своей груди, и прошептал:

— У меня здесь только рубашки.

— Давай, — устало согласилась я, глядя на обрывки синей майки.

— Только черные и белые, — продолжил Стужев, скользя губами по плечу.

— Губы убрал!

— Маргош, ты…

Но убрал.

Осторожно отодвинулась, встала, подошла к окну. Там, на древних и толстых дубах сидели белки. Белки выглядели странно — на мордочках черные полосы, на головках зеленые банданы. Ушки торчат смешно, в лапках у кого шишки, у кого копья. И все танцуют ритуальные танцы дикарей перед охотой!

Тихие шаги, теплые руки, скользнувшие на талию, прикосновение его тела… Ой, Стужев, у меня от тебя земля кружиться раза в четыре быстрее начинает… Что со мной?!

— Уйди а! — потребовала грубо. — А то меня опять тошнит!

Хмыкнул, обнял властно, склонился к плечу, скользнул губами к уху, и прошептал:

— Маргош, как более опытный в нашей паре, должен честно поведать — это возбуждение, Маргоша, к отравлению медовухой отношения не имеет никакого.

Я не спорю, у меня шок, от себя в первую очередь, во вторую от всего происходящего, и все же…

Круто развернувшись, я прямо посмотрела в серые глаза Князя и тихо произнесла:

— Александр, мне действительно тошно от того, что меня нагло домогаются, а я ничего не могу сделать, чтобы это прекратить.

Улыбнулся. Странной, грустной улыбкой, протянул руку, коснулся моей щеки, провел, очень нежно, посмотрел в мои глаза и неожиданно жестко произнес:

— Мне нужна ведьма, чтобы продолжить игру, Маргош. А тебе нужно стать ведьмой, чтобы выжить. Иначе алтарь темных и гарем Игната твоя судьба на ближайшие лет пятьсот, темные любят продлевать жизнь своим игрушкам. Следовательно, нам требуются любые твои сильные эмоции — любовь или ненависть. Значительно проще действовать последовательно, да более болезненно, но результат гарантирован. Но если тебя от меня тошнит, — жестокая усмешка, — мы можем пойти от противного и опираться конкретно на ненависть. Вопросы, Маргош?

Я вдохнула, выдохнула и прошептала:

— Ты всегда таким козлом был, или только после того, как на Землю попал?

Стужев улыбнулся, несмотря на то, что в глазах была только ярость, и начал расстегивать ширинку моих брюк одной рукой, вторая перехватила мои ладони. Няшка уродская. Вдох, выдох и предложение:

— Давай через любовь.

Фентезятина бессовестная остановилась, но судя по взгляду ничего хорошего не ожидала, а меня понесло:

— Ты мне не нравишься, Стужев! Ты мне угрожал, и ты сволочь. А я сволочей не люблю, таких как ты тем более! — взгляд темнеет, но это не все. И тряхнув головой, я внесла предложение: — Давай я в кого-то другого влюблюсь, и мы меня таким образом инициируем.

Выпалила на едином дыхании. Князь замер, пристально глядя в мои глаза, я честным взглядом на него смотрю. Отпустив мои джинсы и ладони, Стужев скрестил руки на груди и произнес:

— Варианты?

— Ну, — я старалась играть по правилам, — мне богатырь очень понравился, — Князь скривился, — и это… Ян вроде так ничего…

Усмехнулся, устало произнес:

— Ян — Черный Навий Бог, мне до его сволочизма не доехать, поверь. Я и сейчас как он… не смог.

«Козлина анимешная!»

Но вслух:

— Ну, Ян мне с первого взгляда понравился.

А вот взгляд Стужева мне нравился все меньше, такое ощущение, что огонь медленно, но верно гаснет.

— Что ты предлагаешь? — вопрос был задан сиплым голосом.

И я поняла, что пронесло с моей инициацией, даже дышать легче стало. А еще чувство такое включилось — досади ближнему своему, называется.

— Давай ты мне поможешь, и я Яна соблазню, — слышали бы меня Белки, о маме вообще молчу.

Очередная невеселая усмешка и вопрос:

— А если не получится в него влюбиться?

— Богатырь остается, — оптимистично напомнила я. — Когда начинаем?

У него глаза сузились настолько, что их теперь вообще видно не было и желваки ходуном ходили. Но сдержался, усмехнулся и произнес:

— Сейчас.

* * *