Все вейры Перна

— Ты согласен, Никат? — обратился он к Главному рудокопу, у которого был сосредоточенный вид человека, пытающегося разложить новые сведения по полочкам.

Ремесленники начали вполголоса переговариваться между собой, те же, кто сидел близко к дверям, друг за другом потянулись в коридор, осторожно складывая записи и зарисовки.

Пробираясь через комнату, Робинтон уловил едкий запах пота с кисловатым привкусом металла, к которому примешивался сырой дух глубоких горных выработок. Наконец комната опустела и только тогда он смог в полной мере оценить, насколько расширилось помещение за прошедшую ночь.

— Ну и ну! — пробормотал Главный арфист, заметив в каждом конце окна, в которые свободно залетал свежий ветерок. Одна Джейнсис осталась сидеть в своем углу, что-то с бешеной скоростью записывая. Подняв голову от работы, она улыбнулась Главному арфисту.

— Мы сегодня так много успели, мастер Робинтон!

— Но спала ли ты сегодня, девочка моя?

На щеках Джейнсис появились лукавые ямочки.

— Еще бы нам не спать! — Вдруг она вспыхнула. — То есть, я хотела сказать, что мы оба спали… и что Пьемур уснул первым… Фу ты! Робинтон от души расхохотался.

— Я ничего такого не подумал, Джейнсис, да и кому какое дело? Надеюсь, из-за всей этой суматохи вы не отложите официального объявления?

— Нет, — решительно заявила она. — Я как раз собираюсь назначить день. — Девушка мило покраснела, но взгляд не отвела. — Это все значительно упростит. — Она стала собирать свои принадлежности. — Все остальные уже в компьютерном зале. Может быть, тебе тоже будет интересно попробовать?

— Мне? — озадаченно переспросил Главный арфист. — Нет уж, это развлечение для молодых и восприимчивых, вроде вас с Пьемуром и Джексома.

— К обучению способны не только молодые, мастер Робинтон, — вставил Айвас.

— Там видно будет, — ответил Главный арфист, нервно потирая пальцами виски. Он болезненно переживал, что память его больше не удерживает ноты и слова новых музыкальных произведений и почти не сомневался, что скоро эта напасть распространился и на другие сферы жизни. Он не считал себя ни гордецом, ни слишком тщеславным человеком, но ему не хотелось, чтобы окружающие узнали о его слабости. — Поживем — увидим. А пока у нас возникло маленькое затруднение…

— Ты про толпу, которая, несмотря на все запреты мастера Эсселина, решила во что бы то ни стало увидеть Айваса? — спросила Джейнсис.

— Совсем маленькое затруднение, — неожиданно для себя повторил мастер Робинтон и едва удержался от стона.

Джейнсис весело рассмеялась.

— Все правильно, — сказала она. — Им позарез нужно увидеть Айваса — иначе что они доложат своим лордам и мастерам?

— Все дело в том, что их слишком много. Айвас, если ты не против, я буду запускать их партиями, чтобы они могли отчитаться, что побывали у тебя.

— Ты считаешь, что в данной ситуации это самое разумное?

Робинтон откашлялся.

— Я считаю, что как можно больше людей на планете должно получить доступ к твоей сокровищнице знаний, но, несмотря на то, что помещение значительно расширено, это пока невозможно — да и вряд ли разумно.

Люди ограниченные стремятся разузнать всякие бесполезные мелочи. Нерешительные считают, что их сомнения требуют срочного разрешения, и что ты настолько всеведущ, что можешь дать ответ на любой поставленный вопрос.

— Так уж повелось на свете, мастер Робинтон, — как всегда невозмутимо проговорил Айвас. — Человечество всегда верило оракулам.

— Оракулам? — Главный арфист впервые слышал это слово.

— Подробное объяснение данного феномена придется отложить, пока у вас не найдется сорок четыре часа свободного времени, чтобы ознакомиться с архивом религиозных документов — он весьма обширен. А сейчас — как вы собираетесь удовлетворить прибывших посетителей?

— Впускать их небольшими группами, чтобы они смогли хотя бы ненадолго встретиться с тобой и задать несколько вопросов. — Пусть войдут все. Мои наружные датчики зарегистрировали, что их как раз такое количество, которое теперь может вместить эта комната. Толпа, провожаемая неодобрительными взглядами мастера Эсселина, с готовностью устремилась по коридору.