Все вернется

– Представьте, такие охотники находятся. Разумеется, не безвозмездно. Если у кого-то детей нет, но зато имеются деньги, эти бесплодные пары платят врачу роддома, и он им отдает чьего-то ребеночка, живого и здорового, а родившей мамаше они скажут – мол, ваш ребеночек при родах умер. И в доказательство отдадут ей его трупик.

– Серж! Ты слышал?! Это же уму непостижимо! Что ты на это скажешь?

– Аристарх Владиленович, как сказал классик, «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам!».

– О времена, о нравы! – тяжело вздохнул Ариша. – Подумать только: отдать младенца чужим людям! Менять живых младенцев на мертвых!

– Да, Аристарх Владиленович, а внучка-то ваша какова, а? Куда влезла – и не боится! Люди, идущие на такие дела, получают большие деньги. Думаю, они ими очень дорожат, так что, Полина, это все очень опасно, будь предельно осторожна и внимательна!

– Да я и так осторожна… Так осторожна, что никак не могу подобраться к этому патологоанатому! Сегодня я посетила морг, но его, правда, там уже не было. Я так и не исхитрилась ему «жучка» в кабинет подсадить. А мне страшно хочется подслушать, о чем господин Зосимов разговаривает – и по телефону, и со своими посетительницами!

– Любопытная ты, Полина.

– Да уж, есть у меня такая дурная привычка, ничего не могу с собой поделать.

* * *

Ночью мне в голову пришла неплохая идея о том, как подобраться к Леониду Максимовичу. Рано утром я поехала к моргу, чтобы осуществить ее.

Я караулила моего подопечного на повороте дороги, ведущей к воротам морга. Но за кустами, росшими у дороги, меня не было видно. Я стояла там в кроссовках и в спортивном костюме. Время близилось к восьми, скоро должен подъехать Зосимов.

Вот его машина показалась на главной дороге. Сейчас он свернет на боковую, ту, что ведет к моргу… Будем надеяться, что я все просчитала правильно. Сердце мое учащенно забилось.

Едва только серебристый «Рено Логан» свернул на боковую дорогу, как я выбежала из кустов и угодила прямо ему под колеса. Завизжали тормоза. Я упала на мокрый асфальт, «сбитая» машиной, и запричитала:

– Ой, ой, ой… Как больно!..

Зосимов выскочил из своего «Логана» и склонился надо мной:

– Ты откуда взялась, черт тебя побери?! Скачешь, как коза на лугу!

Я стонала, растирая ушибленную ногу, все еще продолжая сидеть посреди дороги.

– Ну что у тебя тут?

Леонид Максимович пощупал мое колено.

– Ай! Больно!

– Что, совсем тронуть нельзя?

– Нельзя! Больно, говорю!

– Я только посмотрю…

– Ты врач, что ли?

– Вообще-то, да. Вот что, хватит тут сидеть, давай, заползай в мою машину, я тебе помогу…

Я продолжала растирать ушибленную ногу. Зосимов присел рядом со мной на корточки. А ботиночки-то у него из кардавана! Не хило!

– И что? – спросила я, кое-как поднимаясь с помощью Леонида Максимовича.

– Доедем… это рядом, я тебя осмотрю.

– Вот повезло – меня сбил врач! Сам сбил, сам же и вылечит, – ворчала я, усаживаясь на переднее сиденье. – Только я, это… испачкаю вам тут…

– Ничего, на мойке все отчистят.

Я захлопнула дверцу, Зосимов тронулся с места, подъехал к воротам морга, пультом управления открыл их и зарулил во двор. Он поставил машину в сторонке и посмотрел на меня:

– Вылезти сможешь?

– Так это же морг?! – мои глаза буквально полезли на лоб. Я вжалась в сиденье.

– Ну морг, и что? Я здесь работаю, между прочим. Давай, я помогу тебе выйти.

Не без помощи Леонида Максимовича я кое-как выбралась из машины и, хромая, доковыляла до двери. Мой спутник открыл ее своим ключом, и мы вошли в полутемный коридор, в котором я вчера уже побывала.

– Страшно здесь… – пробормотала я.

– А отчего страшно-то?

– Как же – тут ведь покойники…

– А что их бояться? Лежат и лежат себе. Они же никого не трогают!

– Да?

Мы доковыляли до двери кабинета с табличкой «Патологоанатом». Зосимов открыл дверь, я кое-как запрыгнула в комнату и со стоном рухнула на ближайший стул.

– Штанину подними, – приказал он и вновь присел на корточки. Я подняла штанину спортивных брюк и оголила коленку. На ней было небольшая ссадина.

– Ой, делов-то! А как стонала!

– Да больно же! И потом, я под машину еще ни разу не попадала!

– Надо же когда-то начинать!

Зосимов осмотрел мою ногу, взял какую-то бутылку с желтой жидкостью, намочил ею ватку и приложил ее к моему колену.

– Перелома нет, только ушиб, – заключил он, – пару дней похромаешь, а потом опять бегать сможешь. Ты спортсменка?

– Да, я к соревнованиям готовлюсь. Перелома точно нет?

– Сказал же – нет, ты что, не веришь? Сейчас я лед приложу, боль быстро пройдет, и отека не будет.

Зосимов вышел из кабинета. Я достала из кармана «жучок», быстро приладила его под крышкой стола и села на свое место. Когда Леонид Максимович вернулся с марлевой повязкой в руке, я скорчилась на стуле, тихо постанывая.

– Да ладно, все уже прошло, – миролюбиво заключил Зосимов и приложил мне к колену повязку.

Она была очень холодной. Я вздрогнула. Он туго примотал марлю к моей ноге и опустил штанину.

– Больше не попадай под машину, – сказал он, – гляди, куда бежишь…