Все вернется

– Нет, вы не понимаете… Мой муж не умер. То есть, может быть, он и умер, но… никто этого не знает. А траур я ношу с того дня, когда исполнилось ровно полгода, как мой муж пропал…

– Но я не милиция, и, извините, розыском пропавших не занимаюсь!

– Да, конечно. Я понимаю. Но вот уже восемь месяцев, как муж ушел из дома и не вернулся…

Я для убедительности приложила платочек к глазам.

– Гражданка, простите, но если вы пришли не за телом…

– Подождите, дайте мне договорить. Муж пропал… А квартира, машина, дача – все записано на него. Я не могу вступить в права наследования, так как муж не признан судом умершим. Ну вы понимаете?

– Да я-то понимаю, но где я вам возьму вашего мужа? Обратитесь в милицию.

– Милиция ищет его все эти восемь месяцев. Восемь – и никакого результата! У меня большая квартира, но я не могу ее продать. А мне надо… Словом, есть дела, не терпящие отлагательств. Так вот, мне нужна, просто необходима справка…

Тут Зосимов встал и плотно закрыл дверь своего кабинета. Вернулся на место и сказал:

– Говорите, пожалуйста, потише.

– Вот я вам и объясняю, – чуть понизив голос, продолжала я, – мне нужна справка о том, что мой муж умер. – Но шептать я не собиралась, мне требовалась четкая запись. И потому я опять заговорила громче: – Если вы укажете в справке, что он мертв, я буду вам очень благодарна!

Последние слова я произнесла с таким нажимом, чтобы Зосимов догадался об их смысле. Но он и так все понял, поскольку дураком он не был, только преступником.

– Тише!.. Нет, гражданочка, такие справки мы не выдаем…

– Ну я прошу вас! Сколько мне еще ждать, когда найдут его тело?! Вы только скажите, сколько это стоит? Я готова возместить неудобства, связанные с отклонением от ваших правил, так сказать, материально компенсировать… Тридцати тысяч хватит?

– Вы мне взятку предлагаете?! – возмутился патологоанатом.

– Нет, нет, что вы! Какая взятка? – Я посмотрела на Леонида Максимовича удивленно: – Это в знак благодарности…

Но что-то его то ли пугало, то ли смущало, не знаю, но он с самым решительным видом заявил, чтобы я ушла и продолжила поиски мужа с помощью милиции или частных сыщиков. Я заплакала:

– Да сколько они его проищут?! Я хочу вступить в права наследства… А за сорок тысяч?

– Да как я вам такую справку выдам?! Вы думаете хоть сколько-нибудь своей головой? А если он завтра объявится, живой и здоровый? Меня же в суд поволокут! Оно мне надо, за такие деньги?!

– А если вы мне чье-то чужое тело выдадите, ну какое-нибудь неопознанное? А? Бомжа, например, которого все равно никто не возьмет, а я похороню его по-человечески!.. Пятьдесят тысяч.

– Гражданка, идите лучше домой…

– Шестьдесят тысяч. И вам будет хорошо, и мне. Я у вас лишний труп заберу, место освободится. И трупу хорошо – положат его в землю, как и положено покойнику…

– Гражданка…

– Все, все, я поняла! Сто тысяч. Но это – все, больше у меня ничего нет, это все мои сбережения… Сто ты-сяч! Неужели вам мало?

Я назвала сумму буквально по складам, чтобы до него дошло. У Зосимова загорелись глаза – я это увидела. Он колебался. Я ждала. Неужели откажет?!

Я встала и горестно вздохнула:

– Я вижу, мне придется поискать другой морг. Может, там помогут бедной женщине…

Я еще раз вздохнула и направилась к двери. Это сработало. До этого жадины вдруг дошло, что сто тысяч уйдут сейчас от него навсегда. Он вскочил:

– Да подождите вы! Как вас, кстати, зовут?

– Элеонора.

И тут же я подумала: почему Элеонора? Не знаю – просто я выпалила первое имя, пришедшее мне на ум.

– Дайте мне подумать. Я освобожусь через час, мне надо кое-что закончить… Вы можете подойти сюда через час? Никого не будет, и мы сможем поговорить.

– А я пока за деньгами съезжу?

– Тише! Съездите, если хотите. В общем, я жду вас через час…

– Тогда я не прощаюсь…

Я вышла из морга. Села в машину. Сердце стучало, как у воробья. Но я это сделала! Есть теперь запись, где Зосимов недвусмысленно дал понять – он готов взять у меня деньги. И именно за выдачу мне «ненужного» трупа! Вот так и труп того ребеночка пропал! И чему тут удивляться?!

* * *

Я ехала домой. В голове стучало только одно: он продажен! Занимается подлогами. Бабник. Торгаш! Торгует трупами! Ну фрукт! И к Юлианиному ребенку он тоже имеет прямое отношение, как пить дать! Ее здорового ребеночка кому-то продали, а взамен из морга принесли ей тот синий тощенький трупик. Что мне теперь с этим негодяем делать? Самого продать? Кому такое добро нужно! Разве что его ненаглядной Ангелине Романовне? Уж она-то точно бы Зосимова купила. Интересно, за сколько?

А что, это мысль! Продам его Ангелине, у нее-то денежки точно водятся. Остается решить, как его похитить и как потом передать покупательнице.

А если пригласить его куда-нибудь, скажем, за город, на природу? Нет, еще достаточно прохладно, весна едва началась, еще снег везде лежит. Тогда – на дачу. Напоить его снотворным, а когда он уснет… И что потом? Спрятать Зосимова в подвале и потребовать у главврачихи выкуп? Придется подключить Алину, без ее гипнотических способностей, боюсь, мы никак не обойдемся.