Всё возможно

Эмма, скривившись, подняла голову и посмотрела в лицо Питеру, который ухмылялся во весь рот. Чак заерзал на стуле и смущенно закашлялся: его до глубины души возмутил и поразил оскорбительный, безобразный намек на несовершенство фигуры Эммы.

— Зря ты это ешь, — ничуть не смущаясь, сказал Питер, кивнув на остатки торта на тарелке Эммы. — Лучше бы взяла салат или овсяную кашу.

— Лучше бы тебе заткнуться, — отозвалась она.

— Я присяду? — Не дожидаясь приглашения, Питер плюхнулся на стул рядом с Чаком и поставил перед собой поднос с одной-единственной тарелкой, на которой лежали половинка грейпфрута и тонюсенький бутерброд.

— А ты, я вижу, тоже блюдешь фигуру, — усмехнулась Эмма.

— Да, что-то я растолстел! — весело воскликнул Питер и хлопнул себя по впалому животу, который в ответ на столь грубое обращение громко заурчал.

Эмма смерила Питера внимательным взглядом. Неужели этот задавака не лгал, когда говорил, что у него совсем нет денег? Возможно, он проедает последние гроши. Если так, то до зарплаты он не дотянет — умрет с голоду. Как бы ей ни был противен Питер, она не могла позволить себе пройти мимо человека, попавшего в беду. С обреченным вздохом Эмма взглянула на Чака и произнесла:

— Спасибо за торт. Я рада, что мы с тобой пообедали вместе, Чак. А теперь не мог бы ты оставить меня с Питером наедине? Я намереваюсь устроить ему выволочку, пока нас никто не слышит.

— Что я опять сделал не так? — встрепенулся Питер.

— Сейчас узнаешь, — зловеще пообещала Эмма.

Чак поднялся и с явным недовольством, написанном на его открытом всем эмоциям лице, забрал свой поднос и пересел за другой столик. Питер, ковырявший ложечкой свой грейпфрут, посмотрел на Эмму исподлобья и попросил:

— Можно, я сначала доем? Обещаю управиться за пару минут. А потом можешь ругать меня весь остаток обеденного перерыва.

— Расслабься, не собиралась я тебя ругать. Просто хотела отделаться от Чака.

Питер понимающе ухмыльнулся.

— Занудный малый. Как ты его терпишь?

— Он хороший человек, — неуверенно произнесла Эмма.

— Наверное, одиночество тебя совсем доконало, раз ты начала принимать ухаживания этого недотепы.

Эмма густо покраснела.

— Я не… Чак вовсе не…

— Да ладно, детка, мне ты можешь сказать правду, — подмигнул ей Питер. — Наверное, некогда романы-то крутить? Ты же трудоголик каких поискать. Что ж, завести шуры-муры с коллегой — верное решение. Не спорю, это очень удобно. Прелюбодеяние без отрыва от производства — мечта любой женщины, делающей карьеру.

Эмма почувствовала, что ее желание помочь Питеру испаряется с молниеносной скоростью. Ей стоило большого труда усидеть на месте.

— Я хотела предложить тебе денег взаймы, — процедила она сквозь зубы, — но ты сделал все возможное для того, чтобы я передумала.

Выражение его лица изменилось. Питер сразу стал серьезным, как только услышал о деньгах. Оставив в покое истерзанный грейпфрут, он выжидательно посмотрел на Эмму.

— А с чего ты решила, что мне нужны деньги?

— С того, что ты поглощаешь обед, стоящий пятьдесят центов. А вчера, если мне не изменяет память, ты вообще ничего не ел.

— Я считаю, что даже пятьдесят центов за увядший фрукт и пародию на бутерброд — это грабеж. А ведь мне еще сделали скидку за то, что я здесь работаю! Страшно представить, сколько ты отдала за свой шоколадный торт.

— Его купил Чак.

— О, да он сама щедрость!

— Питер, мое терпение на исходе.

— Что ты хочешь услышать? — Его взгляд вдруг сделался злым. — Что я оказался в такой глубокой… яме, что не могу себе позволить даже нормально пообедать? Да, так и есть. И я не скрывал от тебя, что нахожусь в весьма затруднительном положении. Почему, по-твоему, я просил, чтобы ты меня подвезла до дома? Вчера я солгал Сэнди, сказав, что у меня сломалась машина, и потому эта милая, но глупая женщина согласилась мне помочь. Она не спросила, почему я не могу ездить в офис на такси или хотя бы на общественном транспорте, а я не стал ничего объяснять. Однако совсем скоро мне придется придумать что-нибудь поубедительнее, чтобы объяснить ей, по какой причине мой автомобиль так долго находится в автосервисе. Кроме того, Сэнди уже намекала мне на то, что не прочь была бы со мной поужинать. За мой, разумеется, счет, ведь я в общем-то ей должен. А я могу угостить ее разве что водой из-под крана. Никогда не думал, что до такого дойдет, но я голодаю. Вчера я обыскал всю свою одежду, все карманы и, к вящей радости, нашел четыре доллара и сорок три цента. И вот на эти деньги мне придется жить три недели. Как? Клянусь, я не знаю, но, если мне удастся это сделать, я буду считать себя гением.

Эмма подождала, пока он переведет дух, и спросила:

— У тебя есть друзья? Неужто не у кого занять?

— Как оказалось, друзей у меня нет. — Питер нервно постучал пальцами по столешнице. — И этот факт тоже удивил меня донельзя.

Эмма открыла сумочку и достала из нее бумажник.

— Сколько тебе нужно? Триста долларов для начала хватит?

— Хватит, — быстро ответил Питер.

Она протянула ему купюры.

— Отдашь со своей первой зарплаты.

— Почему ты мне помогаешь? Нравится заниматься благотворительностью?