Все возможно?

Биография — ключ к разгадке? Уж не потому ли, что факты, известные с его слов, не соответствуют действительности? А ведь именно это подтверждают розыски, предпринятые в свое время другим биографом Бартини — петербуржцем В. Ключенковым. Он обнаружил, что нет никаких документальных следов детства, отрочества и юности героя. Непонятно — где и когда он учился? А в книге «Красные самолеты» на одной странице соседствуют две фотографии молодого Бартини. Я проверял себя, показывая снимки криминалистам, фотографам, художникам, экстрасенсам — совершенно разные люди! Неумелая ретушь? Возможно…

Кстати…

Из книги «Красные самолеты», издание третье, дополненное:

«…В ЦКБ Бартини пытались заставить работать над машиной „103“ Туполева — будущий пикирующий бомбардировщик Ту-2. Туполев сказал:

— Роберт, давай сделаем им „сто третью“ — и нас освободят.

— Нет, у меня есть своя, пусть дают под нее КБ!

И не работал, пока ему не дали КБ. Но в итоге туполевцев освободили, а Бартини отсидел все десять лет…» Русский «спец» предлагает итальянскому: «Давай сделаем им». «Мы» и «они»… Очень четкое понимание ситуации. Есть выбор — свобода или свой самолет. Туполеву обещали твердо: сделаете — отпустим. Бартини отказался. Неужели пошел на принцип — даже ценой десяти лет неволи? Вряд ли. Остается одно объяснение: Бартини точно знал — все равно не выпустят! Всех освободят, а его — нет. Так и получилось: он единственный из бывших главных и ведущих, кто полностью «отмотал десятку».

— Чушь! — буркнул Скептик. — Можно ли вообще постичь кафкианскую логику органов? В том-то и состоял весь ужас, что никто ничего не мог просчитать! «Литературная газета» недавно писала, что Анастасий Вонсяцкий, «фюрер» русских фашистов в США, в 1939 году с восторгом отозвался о Сталине: «Он уничтожил больше коммунистов, чем Гитлер, Муссолини и Чан Кайши вместе взятые».

Так ли абсурдны действия НКВД, как это пытаются представить многие исследователи тех кошмарных лет? Если хватали всех подряд — историку делать нечего. Психопатологический феномен. Но настораживает поразительный параллелизм происходящего в двух сильнейших тоталитарных государствах. Не будем повторять общеизвестное. Поднимемся над спорами — кто у кого срисовал чертежи чудовищного государственного механизма. И над теми различиями, которые внесла национальная самобытность режимов. Обратим внимание на совершенно инфернальную ненависть обеих диктатур к мистическим структурам, якобы обладающим тайными знаниями. Гитлер и Сталин нанесли сильнейшие удары по массонским братствам. Разгром «вольных каменщиков» в Германии достаточно известен. Отрывочные и очень противоречивые данные по России сегодня только начинают всплывать. В работах известного исследователя русского масонства Н. Берберовой «тридцать пятый и другие годы» названы трагическими для российских братьев.

Еще в начале 20-х годов, по настоянию российской секции, Коминтерн принял первые антимасонские постановления. Коммунистам-масонам сказали: «Или — или…»

Но примерно тем же временем датируется известная сталинская реплика о том, что большевистская партия должна быть чем-то вроде Ордена меченосцев. Великий вождь прекрасно знал историю. Орден меченосцев, объединивший прибалтийских рыцарей церкви, «списал» свой устав у тамплиеров. Этот же устав положен в основу ритуалов масонства. Более того, от тамплиеров выводят свой генезис многие ложи.

Биограф Гитлера Герман Раушнинг приводит любопытный монолог фюрера: «Все практикуемые масонами мерзости — скелеты, мертвые головы, гробы и разные таинства — всего лишь игрушки для детей. Но в них имеется опасный элемент, с которым необходимо считаться. В масонстве образовался вид священнической знати. Они развили эзотерическую доктрину, не только сформулированную, но и связанную посредством символов и мистерий со степенями посвящения. Иерархическая организация и посвящение через символические обряды, действующие магически на воображение, — опасный элемент… Разве вы не понимаете, что и наша партия должна быть такого же характера?.. Орден, иерархический орден секулярного священничества… Мы, масоны или церковь — есть место только для одного из трех… Мы — сильнейшие из них и потому избавимся от двух других».